Русская литература в XX веке. Обретения и утраты: учебное пособие

В. Доценко, Д. Донцова, Ф. Незнанский, Б. Акунин и многие другие, не говоря уже о десятках переводных авторов. Судя по всему, дела у продавцов идут неплохо. Массовая литература обрела статус социального явления, чему немало способствовала повальная экранизация популярных авторов на телевидении.

У массовой литературы свой жанровый репертуар: книги криминального содержания (детектив, шпионский роман, боевик, триллер); фантастические жанры (фэнтези главным образом); розовый, или, как его еще называют, дамский роман, – литературный аналог телевизионных «мыльных опер»; костюмно-исторический роман, наследующий традиции В. Пикуля; порнографические книги, конкурирующие с видеопродукцией подобного же содержания, и некоторые другие.

Книги этих жанров, как правило, легко читаются, «проглатываются». Уровень их столь же пёстрый, как и их обложки. Можно наткнуться на книгу полуграмотного автора, а иногда попадаются и такие, где даже угадывается какой-то стиль. Но главная особенность массовой литературы – её стандартный облик. Везде одни и те же или очень похожие сюжетные ходы и ситуации. Близнецы-герои неутомимо кочуют из одной книги в другую, объясняясь на некоем псевдорусском языке с обильным включением специфической лексики. Это уже не лёгкое, а легчайшее чтение, не оставляющее никаких следов в памяти и чувствах читателя.

Отношение к массовой литературе в обществе так и не устоялось. Можно прочитать статьи, отыскивающие её корни в далеком прошлом, ведущие родословную из античной эпохи. В других работах называют в качестве её предшественников и родоначальников Агату Кристи и Артура Конан Дойла, Жоржа Сименона и Рекса Стаута. Некоторые же авторы, напротив, настроены решительно против массовой литературы, считая, что она не выдерживает никакой эстетической критики и плохо влияет на художественный вкус читателя, называют её рассадником пошлости и безвкусицы.

В то же время журналы печатают, а издательства издают традиционные художественные книги разного уровня и таланта – В. Маканина, М. Кураева, Л. Петрушевской, В. Пьецуха, А. Варламова, О. Славниковой, Л. Упицкой, М. Шишкина и др. Критикой они не обижены, о них пишут статьи и книги. Но наш предмет иной: каков теперешний читатель? Ему-то советское семидесятилетие дорого обошлось. О многом говорит читательское пристрастие к массовой литературе. Ведь пророчество футуристов – «бросить Пушкина, Толстого, Достоевского и проч., и проч.» – пытались реализовать всеми возможными и невозможными способами. И все-таки не удалось! Как же сегодня с этим обстоят дела? Увы, печально!

Современный русский язык только заменил слово «бросить» словом «кинуть». Сегодня этот «неологизм» приобрел неожиданные смысловые оттенки. «Кинуть» означает обмануть, скомпрометировать, опозорить, оболгать, унизить, опорочить и далее в том же духе.

Вот как в марте 1999 года группа депутатов Государственной думы тогдашнего созыва «кинула» литературу, внеся предложение об изъятии её из программы преподавания в школе – за ненадобностью. Деятели культуры во главе с академиком Д.С. Лихачевым решительно выступили против абсурдных депутатских инвектив. Инцидент исчерпан? Да нет! В 2003 году один из губернаторов, «измученный» постоянными протестами учителей, не получавших зарплаты, решился на «реформу» образования в рамках своей губернии. По его распоряжению из школьной программы был исключен ряд предметов, что повлекло за собой сокращение штатов и ликвидацию финансовых проблем. Нужно ли добавлять, что среди исключённых предметов была литература?

Основательно «кинуло» литературу телевидение. В 2003–2004 годах оно трижды повторило передачу под «выразительным» названием «Литература умерла». Основной докладчик, тогдашний министр культуры во главе группы литературных критиков, был настолько уверен в неотразимости своего главного тезиса, что в оглавление передачи даже восклицательного знака не поставил. Как-то неудобно объяснять столь квалифицированной публике, что литература не может умереть, пока жив народ, её породивший, пока существует язык, на котором она объясняется с читателем. Не может – и всё тут. Какая бы персона вдруг не возжелала этого. В человеке с рождения заложены духовные потребности: в самопознании, в прекрасном, в самовыражении, в творчестве. Теперь их востребуют редко и неумело. В удовлетворении этих потребностей изящной словесности принадлежит одно из первых мест. И если кому-то показалось, что дни её сочтены, то не следует торопиться с траурными объявлениями, она обязательно вернется. В этом убеждает её многострадальный исторический опыт.