Русская литература XIX века. 1801-1850: учебное пособие

Но стряхнём с себя обаяние магнетической гоголевской речи. Недаром же первая страница «Мёртвых душ» стала объектом пристального внимания, исследования и интереснейших выводов целого ряда писателей и литературоведов. Не будем отвлекаться. Сидевший в бричке господин вовсе не был одним из тех заурядных жуликов, о которых уже были написаны и ещё будут созданы так называемые плутовские романы – от похождений князя Гаврилы Симоновича Чистякова до Остапа Бендера.

Сюжет «Мёртвых душ» не ограничивается историей Чичикова. Автор сообщает своему творению неповторимую оригинальность многообразными отступлениями: лирическими («Русь-тройка»), публицистическими («Счастлив писатель»), вставной «Повестью о капитане Копейкине», притчей о Кифе Мокиевиче и Мокии Кифовиче.

Павел Иванович Чичиков – один из двух характеров в первом томе, чей образ дается в развитии. Глава, где рассказывается биография Чичикова, помещена в конце первого тома, когда перед читателем уже развернулся во всем блеске тип приобретателя. Цель её не столько в обличении героя, сколько в изображении обстоятельств жизни, в которых человек сделался «подлецом».

Павел Иванович родился в бедной помещичьей семье, владевшей всего одним крепостным. О матери его не упоминается, а отец, когда пришло время Павлуше покинуть родительский дом, напутствовал его следующими словами: «…учись, не дури и не повесничай, а больше всего угождай начальнику, то, хоть и в науке не успеешь и таланту Бог не дал, всё пойдёшь в ход и всех опередишь. С товарищами не водись… а больше всего береги и копи копейку, эта вещь надежнее всего на свете… Всё сделаешь и всё прошибёшь на свете копейкой». Чичиков принял к руководству наставления отца и проявил редкую изобретательность и изворотливость в добывании денег. Чего только стоит таможенная операция с перегоном через границу стада баранов с двойной шкурой, под которой пряталась контрабанда. Очень разбогател Павел Иванович: «Но в нём не было привязанности собственно к деньгам для денег, им не владели скряжничество и скупость. Нет, не они двигали им, ему мерещилась впереди жизнь во всех довольствах, со всякими достатками, экипажи, дом, отлично устроенный, вкусные обеды, вот что беспрерывно носилось в голове его».

В город NN Чичиков приехал с хорошо продуманной целью. После того как он в очередной раз «пострадал за правду», Павел Иванович задумал новую операцию. Он собирался объехать окрестных помещиков и скупить у них мёртвые души. В России существовал порядок, в соответствии с которым помещик должен был уплачивать налог за каждого принадлежащего ему крестьянина. Количество крестьян устанавливалось переписью, которая называлась ревизская сказка. Но переписи проводились редко. В перерыве между ними крестьяне, случалось, умирали. Но это не освобождало помещика от уплаты налога до очередной ревизской сказки. Поэтому Чичиков представал перед таким помещиком истинным благодетелем, освобождавшим его от обременительных и ненужных расходов. Скупая по дешёвке, а где и получая даром документы на умерших крестьян (только Собакевичу могла придти в голову мысль ещё и нажиться на этой операции да Коробочка боялась продешевить), Чичиков становился владетелем купленных крепостных. Далее он мог использовать два варианта. Во-первых, заложить бумаги в ломбард, крепостная душа стоила около двухсот рублей, и солидно разбогатеть.

Во-вторых, продолжить операцию следующим образом. В это время Россия осваивала новые земли на юге страны, и правительство поощряло помещиков, которые переселялись туда вместе со своими крепостными. Чичиков всем рассказывал, что он купил крестьян «на вывод», и получил прозвище – «херсонский помещик».

Нраву Павел Иванович был самого обходительного: «О чём бы разговор ни был, он всегда умел поддержать его…» Далее на целой странице Гоголь со свойственной ему обстоятельностью описывает возможный предмет беседы и светскую ловкость своего героя. Чичиков возил с собой два куска мыла, французского и английского, тщательно следил за чистотой тела и костюмы носил самые изысканные – брусничного цвета с искрой и наваринского дыму с пламенем. Естественно, что в кратчайшие сроки город и его окрестности были буквально очарованы Павлом Ивановичем. Операция его протекала без сучка и задоринки. И если бы не эта досадная случайность! Из города пришлось буквально спасаться.

Эту историю с покупкой мёртвых душ Гоголю рассказал Пушкин. Впрочем, он и сам знал об аналогичной проделке некоего соседа по имению его матери. Так что сюжет поэмы исполнял чисто композиционные функции. Надо сказать, что в пору знакомства с Пушкиным, тот увлекался творениями Данте и вынашивал замысел произведения в традициях итальянского писателя, успев написать два стихотворения: «В начале жизни школу помню я…» и «И дале мы пошли». Вполне возможно, что, говоря о замысле, подаренном Пушкиным, Гоголь имел в виду не историю с мёртвыми душами, а замысел произведения, связанного с Данте.