Русская литература XIX века. 1880-1890: учебное пособие

Несмотря на то, что высшее филологическое образование Толстого было незаконченным, он не был дилетантом в переводах и толковании древних текстов. Он опирался на свой огромный опыт изучения языков, особенно древних, знал древнегреческий и древнееврейский, привлёк к работе знакомого раввина и филологов-классиков. А главное – у Толстого был не только филологически ориентированный, как принято говорить, но и религиозно ориентированный взгляд. Отвергая не только церковную обрядность и догматику, но и сакральность «известного числа стихов и букв» Нового Завета, Толстой считал учение Христа «учением, дающим смысл жизни», а вопрос о том, «Бог или не Бог Иисус Христос, и то, от кого исшёл Святой Дух», совершенно не важным. Именно это, а не только толстовская резкая и справедливая критика церкви, служит сейчас оправданию знаменитого отлучения Толстого от церкви (1901) и даже приводит к мысли, что «религия Толстого не может быть отождествлена с религией Евангелия» (протоиерей А. Мень). Однако ещё менее может быть отождествлена с идеалами Христа практика тех, кто вместо объявления Толстого величайшим учителем человечества взял на себя грех его осуждения и преследования.

Отвергая божественность и воскресение Христа, Толстой, однако, занимает совершенно исключительное место в мире как проповедник христианских идей, в том числе и в художественной форме. Понимая истинного Бога как единый источник любви, соединив христианскую любовь к врагам с индуистской ахимсой (ненасилием), буддийским смирением, даосским «недеянием», он дал ещё в «Войне и мире» пример того, что «претерпевший до конца спасётся» (Мтф. 24: 13) – эти евангельские слова Толстой повторял особенно часто. Он оказал огромное влияние на мир. Известно, какое значение имело учение Толстого, его «практическая религия» для Индии (освобождение от колониальной зависимости), Дании (противостояние нацизму), США (движение М.Л. Кинга).

Говоря о значении идей Толстого, нельзя не сказать о его подвижнической жизни. Это не только гигантский труд создания художественных произведений, но и огромная помощь всем, кому требовалась его духовная и материальная поддержка. Работа в беднейших районах Москвы во время переписи населения даёт ему материалы для статьи «Так что же нам делать?» (1886). В разные годы писатель участвует в организации помощи голодающим, выступает в защиту духоборов, обличает царя и правительство.

В 1887 г. закончен гневный памфлет «Николай Палкин» о Николае I, в 1900-м – трактат «Рабство нашего времени». В 1908 г. Толстой выступает против смертной казни в статье «Не могу молчать!». В 1909 г. готовит доклад для Конгресса мира в Стокгольме. Последняя статья Толстого (октябрь, 1910) называется «О социализме» и содержит предупреждение, не услышанное Россией. Многие статьи вырастали из ответов на письма обращавшихся к нему за духовной поддержкой и советом из России и других стран. Более чем на полвека пережил Толстого старый вяз, протягивавший свои ветви к крыльцу дома. Это дерево, на котором Висел колокол, называли «деревом бедных», потому что каждый посетитель Ясной Поляны мог поговорить под этим деревом с хозяином Ясной Поляны и получить помощь. Может быть, это самое знаменитое дерево после дуба Авраама или евангельской смоковницы.

В 80-е гг. Толстой создаёт серию так называемых народных рассказов, а скорее притч, служащих как бы художественными иллюстрациями к его религиозно праоствегшой концепции. Пророки, учителя человечества (Будда, Христос, даосские мудрецы) часто прибегали к этому жанру. Наибольшую популярность получил рассказ «Чем люди живы» (1881), восходящий к народной легенде. Квинтэссенцией «Войны и мира» можно считать «Сказку об Иване-дураке…» (1886), рассказывающую о том, как враги напали на «дурацкое» царство, в котором не было ни армии, ни правительства, ни суда, ни денег, зато все трудились и все были счастливы. Завоевать дураков не удалось, потому что дураки не сражались, а просто предложили врагам поселиться в дурацком царстве и перенять образ жизни дураков.

Забавно, что некоторые современные Толстому критики, как, впрочем, и многие литературоведы сегодня, всерьёз пытались указывать на утопичность «дурацкой» идеи, забывая о том, что писатель сказку и назвал сказкой. Подходить с такой точки зрения к «народным рассказам» Толстого – всё равно что упрекать Христа за нелепость притчи о хозяине, заплатившем по динарию и работникам, проработавшим целый день, и работникам, проработавшим один час. Притчеобразная и даже параболическая форма, связанная не только с христианскими, но и с буддистскими, индуистскими религиозными мотивами, широко использовалась Толстым и в дальнейшем для его художественной проповеди («Карма», «Три притчи», «Две различные версии истории улья с лубочной крышкой» – остроумная пародия на историков, «Разрушение ада и восстановление его», «Ассирийский царь Асархадон»).