Русская литература XIX века. 1880-1890: учебное пособие

Своеобразный уход героя рассказа «После бала» Ивана Васильевича, ассирийского царя Асархадона (в одноимённой сказке), старца Фёдора Кузмича (в незаконченной повести 1905 г.), заглавного героя рассказа «Корней Васильев» (1905), просветление и уход (не только на казнь, но и к Богу) революционера Анатолия Светлогуба («Божеское и человеческое», 1905), подобно Нехлюдову нашедшего ответ о смысле жизни в Евангелии, наконец, уход самого Толстого из Ясной Поляны в мир – это виртуальное, а затем и жизненное исполнение великого шага, о котором мечтала ещё любимая героиня Толстого княжна Марья в «Войне и мире»: положить «душу свою за други своя» и, подобно Будде, Христу, святому Франциску, жизнью свидетельствовать о своём учении. Ведя праведную жизнь, каждый может достигнуть просветления и даже стать богом – немаловажен здесь и этот аспект буддийского учения.

«К числу наиболее значительных явлений русской философской мысли XX в.» (Николюкин А.Н.) относится духовное завещание Толстого – философская трилогия («Круг чтения», «На каждый день», «Путь жизни»), работа над которой продолжалась с 1903 г. до смерти Толстого. Задумано же это собрание «мыслей мудрых людей», как назывался первоначальный вариант «Круга чтения», ещё в 80-е гг. Даже отбор и обработка детского чтения для «Азбуки» могли послужить исходной моделью для объединения основных религий и этических учений в свод экуменической мудрости.

Сборники трилогии, выходившие в последние годы жизни Толстого, с большими трудностями проходили через цензуру, а в советское время были просто запрещены, как и другие философско-религиозные труды. До сих пор недоступно для массового читателя публицистическое и философское наследие величайшего русского писателя.

Р. Роллан уподобил Толстого «библейскому Духу Божию».

А.А. Фет писал, что произведения Толстого – «сокровищница художественных откровений и дай Бог, чтобы русское общество доросло до понимания всего там хранящегося». «У меня были времена, когда я чувствовал, что становился проводником воли Божьей, – записывает Толстой в Дневнике 27 марта 1895 г. – …Иногда эта истина проходила через меня, и это были счастливейшие минуты моей жизни».

Литература

Гусев Н.Н., Опульская Л Д. Л.Н. Толстой: материалы к биографии.

Гольденвейзер А.Б. Вблизи Толстого. М., 2002.

Толстой С.М. Древо жизни. Толстой и Толстые. М., 2002.

Жданов В. Любовь в жизни Льва Толстого. М., 1993.

Эйхенбаум Б.М. Лев Толстой. 60-е гг. Л.; М., 1931;

Он же. Лев Толстой. Семидесятые годы. Л., 1974;

Он же. О прозе. Л., 1969.

Опульская Л.Д. Л.Н. Толстой: материалы к биографии с 1886 по-1892 год. М., 1979;

Она же. С 1892 по 1899 год. М., 1998.

Война из-за «Войны и мира». Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» в русской критике и литературоведении. СПб., 2002.

Бочаров С.Г. Роман Л.Н. Толстого «Война и мир». М., 1963.

Зайденшпур Э.Е. «Война и мир» Л.Н. Толстого: Создание великой книги. М., 1966.

Камянов В. Поэтический мир эпоса. О романе Л. Толстого «Война и мир». М., 1978.

Мотылёва Т.Л. «Война и мир» за рубежом. М., 1978.

Талаган ГЛ. Л.Н. Толстой. Художественно-этические искания. Л., 1981.

Хализев В.Е., Кормилов С.И. Роман Л.Н. Толстого «Война и мир». М., 1983.

Опульская Л Д. Роман-эпопея Л.Н. Толстого «Война и мир». М., 1978.

Григорьева Т.Г. Новые пророки. СПб., 1996.

Линков В.Я. «Война и мир» Л.Н. Толстого. М., 1998.

Полтавец Е.Ю. «Война и мир» Л.Н. Толстого на уроках литературы. М., 2005.

В.Г. Короленко (1853–1921)

Известный прозаик, публицист и гуманист, общественный деятель, боровшийся против социального зла и несправедливости, Владимир Галактионович Короленко снискал себе славу правдолюбца. Он очень многое сделал для защиты и освобождения невинных людей.

Будущий писатель родился в Житомире в семье уездного судьи. «Мой прадед <…> был полковым писарем, дед – русским чиновником, как и отец. Крепостными душами и землями они, кажется, никогда не владели… Восстановить свои потомственно-дворянские права отец никогда не стремился, и, когда он умер, мы оказались “сыновьями надворного советника”, с правами беспоместного служилого дворянства, без всяких реальных связей с дворянской средой, да, кажется, и с какой бы то ни было другой».

Образ отца писатель хранил в душе как эталон неподкупности, честности, исключительной чуткости и порядочности. Отец «признавал себя ответственным лишь за свою личную деятельность. Едкое чувство вины за общественную неправду ему было совершенно незнакомо. Бог, царь и закон стояли для него на высоте, недоступной для критики». Мать – дочь польского шляхтича. По признанию писателя, мать была «светлым ангелом» семьи, где мирно уживались две веры (католическая и православная) и три языка (украинский, польский и русский). Первая книга, прочитанная будущим прозаиком, была на польском языке.