Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк!

Полина, пунцовая от гнева, перечитывает последние строки письма: «С наилучшими пожеланиями, юридический отдел…»

«Что они о там себе возомнили? Что они боги, способные ломать чужие жизни?», – в бешенстве она роется в сумочке в поисках сигареты. Сумочка когда-то была сумочкой от «Шанель», но сейчас идентифицировать ее невозможно. Пару дней назад, в очередном приступе ярости, Полина срезала с нее все бирки и опознавательные знаки – в том числе, серебряный, болтающийся на кожаном ремешке кулон, с двумя пересекающимися буквами «С».

Таким же образом она избавилась от бирок и на остальной одежде – и так частично разрушенной во время поисков злополучного чека из магазина. Вооружившись огромными портняжными ножницами, она вторглась на вражескую территорию платяных шкафов и безжалостно, кое-где оставляя дырки на нежных, дорогостоящих тканях, совершила ритуальное обрезание. Она отрезала все – названия брендов, этикетки с указанием мест производства, узнаваемые детали, а затем собрала отрезанное в охапку и без сожаления выбросила в мусорный ящик.

Участь одежды, скрыть происхождение которой Полине не удалось, оказалась еще более не завидной. Полина затолкала ее в обычные полиэтиленовые пакеты и выставила их на улицу, рядом с круглосуточным магазином. Почти сразу же пакеты подобрали бомжи, и теперь в районе, тот тут, то там можно было встретить этих уродливых, опустившихся людей, восседающих или валяющихся прямо на асфальте в платьях с перьями от «Баленсиага» или в сложных плащах от «Марджелы». Они выглядели, как странный десант, появившийся из параллельной реальности, и, встречая их, Полина всякий раз усмехалась – криво и недобро. Это был момент ее локального триумфа, ее мелкая месть высокой моде, так безжалостно и беспардонно отринувшей ее и превратившей в ад ее мечты.

В свою очередь, корпорация «Луи Вьюиттон» стала ее личным кошмаром. Она представлялась Полине этакой тысячерукой, лишенной четких контуров субстанцией – темной и злой одновременно. Субстанция занимала собой все больше пространства в ее жизни, она проникала через интернет, телевидение, газетные статьи и теперь – через длинного нелепого курьера, принесшего письмо с уведомлением о готовящемся суде. Если субстанцию не остановить, очень скоро она поглотит и саму Полину, и та превратится с ней в одно целое, станет частью этого темного, вязкого, копошащегося мирка.

Полина размышляет над этим, глубоко затягиваясь сигаретой. Она стала курить после парижской истории, но, стремясь оградить себя от любых ассоциаций с модой, даже сигареты выбирает нарочито неженские и немодные. Никаких тонких длинных штучек. Никаких мундштуков. Полина курит крепкий синий «Галуаз», и количество выкуриваемых ей сигарет ежедневно растет.

Гонконг, район Юньлон, швейная фабрика

– Ну, и что бы вы сказали, если бы открыли глаза в своей постельке и увидели, что к вам крадется с ножом огромный чеченец? Что бы вы сказали, а?

Молодой человек явно вошел во вкус, и видно, что, рассказывая о своей жизни, он вновь ярко переживает ее события. Его голос становится громче, на щеках появляется румянец, а сигара, давно забытая, по инерции зажата между пальцев и источает невероятно отвратительный запах.

Впрочем, его громкий вопрос остается без ответа, потому что сразу же после того, как он был произнесен, звучит сирена, возвещающая о конце рабочего дня. Китайские девушки как по команде прерывают работу и начинают молча собираться. Они аккуратно вешают синие рабочие халаты на вешалки рядом со станками, поправляют волосы, берут свои маленькие однотипные корзинки, в которых принесли обед, и гуськом направляются к выходу.

От того, что станки внезапно смолкли, в помещении становится слышен каждый звук – и сейчас это гулкие удары сотен каблучков о листы металла, настеленные на полу. Дверь цеха слишком мала, чтобы выпустить всех швей сразу, поэтому они толпятся у нее, исчезая из цеха партиями – словно, парашютисты, которые поочередно выпрыгивают из самолета в черноту неба.

Совсем скоро цех становится пуст.

– Черт! – бурчит молодой человек, оглядывая помещение. – А ведь мы только добрались до самой сути…

Неожиданно его взгляд выхватывает среди станков девочку, одну из швей – она присела на деревянную коробку и, не моргая, внимательно следит за ним своими большими черными глазами.