Русская мода. Фейк! Фейк! Фейк!

– По поводу взятки, которую вы пытались предложить нам в начале нашей беседы…

Вот так вот просто и изящно двое чиновников высокого ранга объявили мне о том, что мой бизнес накроется медным тазом, а заодно – будто бы между делом – опустошили мой сейф на шесть тысяч долларов.

В какой-то момент это стало настоящим абсурдом. Выяснилось, что в сейфе нет таких денег – и тогда мне пришлось лезть в свою машину, смотреть, не осталось ли чего в бардачке, перетряхивать полки рабочего стола и, в конце концов, буквально выгребать мелочь из карманов. Господа приняли гору скомканных бумажек с чрезвычайным достоинством – ни один мускул не дрогнул на их чопорных лицах. Садясь обратно в свою машину и захлопывая двери, они даже позволили себе легкую остроту.

– Приятно иметь с вами дело, – язвительно улыбаясь, сказал Кацман.

С трудом, но все же я сумел выдавить ответную улыбку:

– С вами тоже, господа.

Больше всего в тот момент я жалел о том, что у меня нет гранатомета. Как здорово, думал я, было бы взвалить его на плечо, присесть на одно колено и хорошенько пульнуть гранатой в сторону отъезжающего черного «мерседеса». А затем с легкой улыбкой наблюдать, как кувыркаются в воздухе, подброшенные взрывом чиновничьи причиндалы в виде дорогих очков, папок из хорошей кожи и начищенных до блеска ботинок. С детства ненавидел начищенные ботинки.

Что ж. Требовалось обдумать происходящее и поставить в известность партнера. Хотя, какой в этом смысл, ей-богу? Я наперед знал, что скажет Алеша Шнеерзон – а он скажет: «Слушай, чувак, не доставай меня своими проблемами. Я тут даю интервью в «Форбс», в «Вог», или куда-то там еще». Но, все же я решил делать все правильно – по законам и по совести – а, значит, партнер должен все знать.

Я ошибался в своих прогнозах.

Алеша не стал ссылаться на занятость. Он просто не взял трубку.

Следующий шаг, который я совершил, был банален, скучен и традиционен. Я поступил так, как веками поступали наши предки по мужской линии. А именно – заперся в кабинете и хорошенько, в одиночестве, надрался.

В моем сейфе всегда были бутылки. Без хорошей пары бутылок бизнес – не бизнес. Алкоголь – это репрезентативная сторона дела. Я всегда был убежден: пусть у нас не будет ни одного разрешительного документа, пусть мы задолжаем зарплату сотрудникам, и даже пусть это попахивает махровой уголовщиной, но уж бутылки у нас всегда должны быть самые лучшие. И сейчас я принялся за них завидным энтузиазмом.

«Какое положение дел мы имеем?», – размышлял я. Завтра сюда пригонят строительную технику и все закатают в асфальт – здание фабрики, поле и редкий, расположившийся по соседству, лес. В этом мире будущего нет места фальшивым сумочкам «Луи Вьюиттон», как нет места и благородной авантюре. В этом мире все принадлежит сияющим автострадам, по которым поедут счастливые, белозубые люди. В каждой семье будет автомобиль, стиральная машина, посудомоечная машина и еще машина, которая сама сможет делать все остальное. Конечно, автострады будут очень нужны этим уверенным в себе, хорошо упакованным человеческим существам.

Мне не было и тридцати, детка, но сидя тогда там, в запертом кабинете, на собственной фабрике, доживающей последние дни, я реально ощущал себя ветошью. Мне казалось, после этого удара мне уже не подняться. Все. Не будет больше сумочек, джинсов, не будет больше ничего.

И тут мой мозг зацепился за одну мысль. «Стоп, – сказал я сам себе. – Что ты там говорил про лес? Тот лес, который завтра пойдет под нож вместе с фабрикой и со всем остальным? Вырубать лес плохо, разве нет? Это типа легкие нашей планеты, это природа, экология – в конце концов, это просто красиво само по себе», – я выглянул в окно, чтобы посмотреть на этот лес. Там было деревьев пятнадцать не больше. Жалкие тонкие сосенки жались друг к другу, спасаясь от ветра. Посреди всеобщей, разверзнувшейся вокруг мрачности – мрачным было небо, мрачными были редкие проплешины травы, мрачными казались лица работниц, последними уходивших с фабрики – деревья выглядели очень беспомощными. Они казались жертвами, понимаешь о чем я? Для дела, которое я задумал, это было самое то.

С чего начинается нормальный социальный протест?

С поста в социальных сетях.

Мне понадобилось десять с половиной минут, чтобы зарегистрировать страницу в «Живом Журнале», и еще десять, чтобы написать душераздирающий текст на экологическую тему. «Они хотят уничтожить наш лес! – писал я и тут же расшифровывал, чтобы ни у кого не оставалось сомнений. – Они – это коррумпированные чиновники. Им уже мало наших денег, теперь они хотят забрать себе наши природные богатства, и поэтому они… они… у меня не поворачивается язык, чтобы произнести это, и слезы стоят в груди… Они хотят УНИЧТОЖИТЬ наш лес! Прекрасный хвойный лес, который снабжал чистым воздухом весь юг Москвы. Оборотням в костюмах НА ЭТО ПОЛОЖИТЬ! Ради своих коварных замыслов они готовы принести в жертву наше здоровье, будущее нашей планеты, будущее наших детей».