Русская нарезка

Кажется, в 1942 году Жуков окончательно стал полифо­ническим существом. Поскольку он был на стороне зла, его варианты не обладали равной истинностью. Полифония Жукова представляла собою неотличимые внешне cantus firmus, истинного Жукова, и подголоски, одного или более (до двадцати семи в немногих известных случаях, но чаще от двух до пяти) ложных Жуковых. Количество возможных Жу­ковых нарастало постепенно, как и способность самого Жу­кова к метаморфозу, и в течение 1942-43 годов ни разу не превысило число голосов в фугах Хорошо Темперированно­го Клавира. Тем не менее переход Жукова к преимуществен­но полифоническому бытию поставил перед армией не­сколько проблем, главной из которых было разыскание на­дёжного и простого способа установления истинности Жу­кова, поскольку не только приказы подголосков считались не имеющими силы, но и транспортировка, охрана, снабжение подголосков не имели ни малейшего смысла. Подголосок в любой момент мог просто исчезнуть, на время исчезнуть, мгновенно переместиться, слиться с другим подголоском или влиться в истинного Жукова. Убить подголосок нельзя. Впрочем, к концу 1942 года убить Жукова любым из извест­ных способов было уже невозможно. Поэтому на очередной конференции комсостава по вопросам бытия Жукова были предложены методы различения голосов. Командиры и ко­миссары, сформировав по знакам Зодиака двенадцать групп, предложили двенадцать способов различения функции Жу­кова. Лучшим способом был предложенный группой Козе­рога метод котейки. Известно, что коты безошибочно распо­знают истинность голосов. Если вы на стороне зла, можете поставить эксперимент на себе: разделитесь в присутствии кошки, и вы увидите, что она не даст подголоску подойти и прикоснуться к себе. Ещё ни один подголосок не сумел по­гладить кошку. Поэтому было принято простое решение за­вести при штабах кошек для постоянной готовности к раз­личению подголосков. Потом попросили Жукова в своих поездках по фронтам иметь под рукой кота и, отдавая прика­зы, гладить его, чтобы все могли видеть, что имеют дело с истинным Жуковым. Жуков согласился, но кот очень быстро исчез. Другой тоже недолго продержался. Третьего кота по­дарил Жукову лично Рокоссовский и особенно просил под­робно извещать его о судьбе кота. Вскоре Рокоссовский уз­нал, что Жуков сожрал кота. Это казалось разумным, ведь дьявол — обезьяна Бога. Если Бах съел топор, да, если Бах, не побоюсь этих слов, сожрал квадротопор, то и Жуков по­чему бы и не съел, в конце концов, кота. Жуков конечно ве­ликий полководец но может ведь он бывает что нет нет да и съест кота. Рокоссовский давно уже знал Жукова но и он был немного удивлён когда Ларолхежлов, один из штабных мо­тыльков, сообщил ему, что Жуков съел кота.

Как именно он съел кота? — спросил Рокоссовский, пытаясь более рационально разложить на столе перед собою различные предметы. — Живьём, конечно, сырого, только оглушил перед этим, взял вот так за задние лапы и об угол. Говорят, живот сначала разгрыз, — сказал Ларолхежлов.

Понятно. И со шкурой съел, целиком?

Да, только шкуру пустую выблевал потом.