Русская наследница

Катя все еще не верила. Ей казалось — в последний момент что-то произойдет. Не хватит какой-нибудь бумажки или вернется заведующая и объявит, что передумала отдавать ей сына. Катя едва владела собой. Врач повела ее в игровую. Там, на диванчике, уже одетый в шубу и шапочку, сложив ручки в варежках на коленках, сидел ее мальчик. Рядом стоял пакет с его вещичками. Все остальное для Кати расплылось в единое пестрое пятно. В ракурсе ее зрения был он один. Она не видела, как за стеклянной дверью игровой столпились нянечки и уже шмыгают носами, как рядом с ней маячит медсестра, протягивая стакан с корвалолом, не видела она и Марата с Ингой, стоящих в дверях. Заметив Катю, мальчик поднялся и сделал несколько шагов к ней. Катя подошла и опустилась рядом с ним на корточки.

— Вот я и приехала за тобой, Шурик. — Мальчик кивнул. — Поедешь со мной?

Он закивал часто, потом оглянулся на свой пакет. Пакет пришлось подтащить к себе, потому что тот оказался слишком велик.

— А почему ты плачешь? — удивленно спросил мальчик, наблюдая, как слезы одна за другой сползают у Кати по лицу.

— Потому что я очень скучала без тебя.

— Не плачь, я же здесь, — успокоил мальчик и вытер варежкой ее щеки.

— Ну, идите, а то он вспотеет, — шепнула медсестра.

Катя поднялась, взяла у мальчика пакет и спрятала в руке его крошечную ладошку.

Провожать Шурика вышел весь персонал лечебного центра. Мальчика целовали, совали в карман конфеты, а он не мог понять одного: почему вокруг столько слез?

Шурика усадили на заднем сиденье между Катей и девочкой.

Инга протянула ему собачку, и он послушно взял, искоса глянув на девочку. Машина мчалась по заснеженной трассе, мимо проносились деревья, дома, люди. Шатров вдруг поймал себя на мысли, что смотрит на все глазами ребенка, впервые путешествующего в машине. Проносящиеся за окном сюжеты приобрели новый смысл. Шатров взглянул в зеркальце на мальчика, и сердце сжалось от непонятной тоски: мальчик сидел смирно, словно боясь сделать лишнее движение, и смотрел прямо перед собой. Лицо его не выражало никаких эмоций. Дорого Шатров заплатил бы, чтобы узнать, о чем он думает сейчас…

Не доезжая до города, Шатров повернул машину к турбазе «Рассвет».

— Куда мы едем? — поинтересовалась Катя. — Я бы хотела, чтобы ты отвез нас в общежитие. Пока мы поживем там.

— Ты что же, родителям так ничего и не сказала?

— Мы обсудим это потом, — отозвалась женщина.

Марат вздохнул:

— Ясненько… Значит, так: сейчас мы едем на дачу, там разработаем планы на будущее.

— Марат! Мы так не договаривались! — возразила Катя, но поняла, что все ее возражения напрасны: Шатров что-то задумал. Тогда она прибегла к запасному аргументу: — Я тебе не говорила, что сторож на турбазе — мой отец? Кстати, он ничего не знает ни о тебе, ни о Шурике.

Шатров посмотрел на Катю в зеркальце. Взгляд был слишком красноречив, и Катя промолчала. Сейчас лучше не возражать. В «Рассвет» так в «Рассвет».

— Ты видела его лицо в машине? — кипятился Марат, меряя шагами кухню. Разговор был не из легких. Хорошо хоть дети, утомленные дорогой, уснули. А Катя и Шатров курили в задымленной кухне и пытались найти компромисс. — Это лицо ребенка, лишенного детства! Такие лица у детей во время войны бывают. Теперь он должен получить все, а ты одна не можешь дать ему это. А вместе мы можем…

— Не дави на меня! — Катя вскочила. — Еще вчера ты речи не вел ни о чем подобном! Ты собирался подарить нам квартиру и исчезнуть из нашей жизни! А сегодня ты заявляешь, что мы должны жить вместе. И почему? Потому что ребенку не хватает эмоций?!

— Кать, а разве этого мало? Разве тебе незнакомы подобные потрясения? Да, его поведение потрясло меня настолько, что я захотел его усыновить. Что в этом предосудительного?

— А как же я? — Вопрос Кати прозвучал настолько жалобно, что Шатров не сдержал улыбки:

— И ты тоже…

— Значит, меня тебе тоже жалко, и ты решил из этого соображения взять меня в жены?

— А ты злая, Катька… — Шатров подошел к ней и взял ее за плечи. — Ты уже пытаешься меня шантажировать. Какая разница? Если бы не некоторые формальности, мы с сегодняшнего дня могли бы считаться мужем и женой.

— Вот как? Поиграть в семью? Это мы уже проходили.

— Зачем так грубо? Ты прекрасно знаешь, что я не это имел в виду. Просто, прежде чем жениться, мне нужно уладить некоторые формальности. Я это имел в виду. Неужели это для тебя так важно?

— Представь себе — важно. Я уже побыла ни женой, ни любовницей, хватит. Тем более теперь я не одна.

— Теперь у тебя есть я…

Эта фраза почему-то мгновенно остудила Катю. Она села на табуретку и молча уставилась на Шатрова. Она уже не понимала, что хорошо и что плохо для нее сейчас. Так хотелось спрятаться за его широкой спиной, переложить на него все свои проблемы. Но она не могла позволить себе расслабиться — у нее был Шурик.