Русская поэзия начала XX века

Чертежный рейсфедер
Всадника медного
От всадника — ветер
Морей унаследовал.

Каналы на прибыли,

Нева прибывает.
Он северным грифелем
Наносит трамваи.

Попробуйте лягте-ка

Под тучею серой,
Здесь скачут на практике
Поверх барьеров.

И видят окраинцы:

За Нарвской, на Охте,
Туман продирается
Отодранным ногтем.

Петр машет им шляпою,

И плещет, как прапор[361],
Пурги расцарапанный,
Надорванный рапорт.

Сограждане, кто это

И нем на терзанье
Распущены по́ ветру
Полотнища зданий?

Как план, как ландкарту

На плотном папирусе,
Он город над мартом
Раскинул и выбросил.

____

Тучи, как волосы, встали дыбом
Над дымной, бледной Невой.
Кто ты? О, кто ты? Кто бы ты ни был,
Город — вымысел твой.

Улицы рвутся, как мысли, к гавани

Черной рекой манифестов.
Нет, и в могиле глухой и в саване
Ты не нашел себе места.

Волн наводненья не сдержишь сваями.

Речь их, как кисти слепых повитух.
Это ведь бредишь ты, невменяемый,
Быстро бормочешь вслух.

<1915>

«Оттепелями из магазинов…»

Оттепелями из магазинов
Веяло ватным теплом.
Вдоль по панелям зимним
Ездил звездистый лом.

Лед, перед тем как дрогнуть,

Соками пух, трещал.
Как потемневший ноготь,
Ныла вода в клещах.

Капала медь с деревьев.

Прячась под карниз,
К окнам с галантереей
Жался букинист.

Клейма резиновой фирмы

Сеткою подошв
Липли к икринкам фирна[362]
Или влекли под дождь.

Вот как бывало в будни.

В праздники ж рос буран
И нависал с полудня
Вестью полярных стран.

Небу под снег хотелось,

Улицу бил озноб,
Ветер дрожал за целость
Вывесок, блях и скоб.

<1915>

Рерих Н. К.

Три радости

Кисть. 1916

Государственная Третьяковская галерея

«Не как люди, не еженедельно…»

Не как люди, не еженедельно.
Не всегда, в столетье раза два
Я молил тебя: членораздельно
Повтори творящие слова!

И тебе ж невыносимы смеси

Откровений и людских неволь.
Как же хочешь ты, чтоб я был весел,
С чем бы стал ты есть земную соль?!

<1915>

На пароходе