Русская поэзия в 1913 году

Прихожу в кинемо; надеваю на душу
Для близоруких очки; сквозь туман
Однобокие вальсы слушаю
И смотрю на экран.

Я знаю, что демонстратор ленты-бумажки

В отдельной комнате привычным жестом
Вставляет в аппарат вверх тормашками,
А вы все видите на своем месте…

Как перевертывается в воздухе остов

Картины и обратно правильно идет,
А у меня странное свойство –
Я все вижу наоборот.

Мне смешно, что моторы и экипажи

Вверх ногами катятся, а внизу облака;
Что какой-то франтик ухаживает,
Вися у потолка.

Я дивлюсь и сижу удивленно в кресле,

Все это комично; по-детски; сквозь туман
Все сумасшедше; и мне весело
Только не по-Вашему, когда я гляжу на экран.

(«Рюрику Ивневу» – из книги «Экстравагантные флаконы»)

Он же в одном из своих стихотворений не упустил возможности изобразить движение лифта:

Поднимаюсь на лифте… В гробу фарфоровом
Вы лежите утонченней!

(«Панихида» – из книги «Романтическая пудра»)

А еще один стихотворец левого толка, Илья Эренбург, в своей парижской книге стихов «Будни», явно зависимой от практики ругаемых им в ту пору футуристов, ухитрился посвятить целое стихотворение транспортному средству, которое в России в 1910-е годы вообще отсутствовало:

Под землею было душно, пахло мылом,
Душно было, страшно, тяжело,
Поезда, скользя по черным жилам,
Выбегали и шипели зло.

(«Мэтрополитен»)

Зато автомобили в стихах петербургских и московских поэтов, как правило, изображались в качестве давно привычной, а иногда – изрядно поднадоевшей детали городского пейзажа. Так они описываются в финале «Петербургских строф» О. Мандельштама:

Летит в туман моторов вереница;
Самолюбивый, скромный пешеход –
Чудак Евгений – бедности стыдится,
Бензин вдыхает и судьбу клянет!

И у мандельштамовского эпигона И. Евдокимова:

Промчится моциклетка
Со свистом в полный ход,
Под Троицкую сетку
Проскочит пароход.

Куранты крепостные

Проплачут над Невой,
Буксиры винтовые
Затянут встречный вой.

Вдыхаю гарь бензина,

И морщусь, и кривлюсь…
Быть может, под машину
Я на торец склонюсь!

(«Прогулка»)[29]

Сходно автомобили изображались многими другими столичными авторами, причем почти всегда подчеркивалось, что их много, что они шумны и что они суетливо быстры, как сама современность:

Не красным Клаусом старинного поверья,
В щеголеватом новеньком пальто
Идет в толпе. Навстречу шляпы, перья.
Грохочут фьякры, фыркают авто.

(Н. Брандт «Прогулка палача»)

Скользят коляски; мимо них,
Гудя, летят автомобили;
Но строго, у коней своих,
Литые юноши застыли.
…………………………
Гудя, лети, автомобиль,
В сверканье исступленных светов…
Вдали Адмиралтейский шпиль
В огне закатном, фиолетов.

(В. Брюсов «Вечернее катанье»)

Вереницы экипажей,
Камионы, автобусы,
И трициклы, и моторы,
Вкривь, и вкось, и вдоль, и в ряд;
Рев гудков, и брань, и споры,
И бубенчики, как бусы,
С шеи кляч спадая, в раже
Необузданном звенят.

(С. Рафалович «Бульвары»)

Люди шли, неслись машины,
Мир рождался, умирал…
Но покой хранил старинный
Неизменный, старый зал.

(А. Струве «В этом доме есть колонны…» – из книги «Отражения»)