Русская поэзия в 1913 году

Одеяло белоснежное –
Чистый, девственный покров,
Под тобою дева нежная
Спит в объятиях богов.
Ты, обвивши ноги стройные,
Грудь лилейную обняв,
Даришь ласки беспокойные,
Тело девы разметав.
Знойной негою разбитое,
Тело льнется и горит…
И глаза полузакрытые
Сладострастие томит.
Хочет вихря-наслаждения.
О! Как мучает жара!!
И тебе без противления
Отдается до утра.

(А. Шамонин «Одеялу»)

И обводили мутным взглядом
Певиц визгливые ряды,
Их бедра, груди и зады.

(И. Эренбург «Воскресный вечер»)

Им нагло брошенное семя
Уж укреплялось в глубине,
А он, довольный, в это время
Храпел на потной простыне.

(Он же «Первая ночь»)

Самые же «смелые» упивались подробностями любовных сцен и чувственных описаний. При этом разница между модернистами и массовыми поэтами, мастерами стиха и графоманами опять же оказывалась несущественной:

Приди с улыбкою наяды –
Тебя я жду в мерцанье свеч,
Приди и скинь свои наряды
И обнажи свой мрамор плеч.
Я расстегну шнуры на платье,
Я обнажу твой пышный стан,
И ты падешь в мои объятья,
В мой опьянительный вулкан.

(А. Балагин «Приди! (Из цикла «Цветы иллюзий»)»)

Измяты пышные цветы,
Одежды белые прелестной красоты
Рассеяны кругом небрежно,
И упоение страстию мятежно
Здесь сладостный нашло приют.
Здесь мил сердцам немой уют,
В нем Лидия в сиянье красоты,
На юноши стальную грудь
Раскинув кудри золотисты,
Вдыхала запах лип душистый.

(А. Барановский «Брызги»)

И безупречный алебастр девических грудей,
То две лампады светят мне на празднестве страстей.

Как кость слоновая – живот, и, торжество стиха,

Уводит грезу нежный грот, укрытый дымкой мха.

(К. Бальмонт «Два венка»)

Там поцелуи и вздохи объятий,
Тела бесстыдного радостный стон,
Горе отвергнутых смертных проклятий.
Бубна танцовщицы рокот и звон…

(А. Барышев «Любовь»)

Бесстыдно в нирване шелков утопая
Призывным волненьем роскошной груди,
Она разметалась, раскрылась на ложе
Непентой коварной, к безумьям спеша.
Сквозь гибкое, хищное тело слепая
Едва лишь украдкой дышала душа.

(Н. Брандт «Он и она»)

И снова ты, и на груди целованной
Мой поцелуй отметили сосцы.
Такой же юный, ты пошли уловы нам,
Твоей мы ночи ранние косцы.

(К. Большаков «И снова ты, и на груди целованной…» – из книги «Сердце в перчатке»)