Русская поэзия XVIII века

1783

На смерть Юлии [288]

Уже со тьмою нощи
Простерлась тишина.
Выходит из-за рощи
Печальная луна.
Я лиру томно строю
Петь скорбь, объявшу дух.
Приди грустить со мною,
Луна, печальных друг!

У хладной сей могилы,

Под тенью древ густых,
Услышь мой вопль унылый
И вздохов стон моих.
Здесь Юлии любезной
Прах милый погребен.
Я лить над ним ток слезный
Навеки осужден.

Подобно розе нежной,

Ты, Юлия! цвела.
Ты в жизни сей мятежной
Мне друг, мне всё была.
Теперь, тебя теряя,
Осталось жизнь скончать
Иль, скорбью грудь терзая,
Всечасно умирать.

Но песни сей плачевной

Прервать я должен стон.
Слезами омоченной
Немеет лиры звон.
Безмолвною тоскою
Сильняй теснится дух:
Приди ж грустить со мною,
Луна, печальных друг!

Между 1788 и 1792

На кончину Гавриила Романовича Державина [289]

Державин умер!.. слух идет,
И все молве сей доверяют.
Но здесь и тени правды нет:
Бессмертные не умирают!

18 августа 1816, Обуховка

Юрий Нелединский-Мелецкий (1752–1829)

Юрий Александрович Нелединский-Мелецкий родился в Москве в дворянской семье. Получил хорошее образование – воспитывался вначале дома, под руководством француза-учителя, а затем в Страсбургском университете (Франция).

Восемнадцати лет поступил на службу – вначале военную, потом гражданскую. При Павле I был статс-секретарем, дослужился до тайного советника (третьего по старшинству чина табели о рангах).

Нелединский-Мелецкий был одаренным, интересным человеком. Знавший его многие годы П. А. Вяземский писал: «Это еще одна из тех многозначительных и разносторонних русских личностей, которой при других обстоятельствах и более строгой распределительности способностей стало бы на образование нескольких отличных людей по отдельным отраслям духовной деятельности. В нем были зародыши и стихии замечательного поэта, отличного воина, математика и мудрого государственного человека». Но разносторонность и широта интересов, как писал тот же мемуарист, мешала Нелединскому-Мелецкому: «Он не мог или не хотел приписать, прикрепить себя исключительно к определенному званию. Природа была к нему расточительна, и сам расточал он дары ее».

Как поэт Нелединский-Мелецкий пробовал себя во многих жанрах. Он писал оды, послания, басни, «стихи на заданные рифмы» (название одного из его произведений). Много переводил из французской поэзии – Лафонтена, Ж. П. К. Флориана, А. Пирона.

Но в историю литературы Нелединский-Мелецкий вошел своими песнями. Близкие к народной поэзии, выдержанные в тоне признания-исповеди любящего, песни утверждали неодолимую силу чувства, которое ничем не может быть заменено «в природе» («Если б ты была на свете…», 1796). Некоторые песни Нелединского-Мелецкого (например, «Ах, тошно мне…», 1791, «Выйду я на реченьку…», 1796) приобрели широкую популярность и, по свидетельству Вяземского, исполнялись и «красавицами высшего общества и поселянками посреди полевых трудов».

Песни Нелединского-Мелецкого ценили его младшие современники-поэты: Дельвиг, Пушкин, А. Бестужев. Белинский в «Литературных мечтаниях» (1834) писал, что в песнях Нелединского-Мелецкого «сквозь румяны сантиментальности проглядывало иногда чувство и блестки таланта».

Ю. Манн

Песня [290]

Ах! тошно мне
На своей стороне;
Всё уныло,
Всё постыло:
Моей милыя нет!

Моей милыя нет;

Не глядел бы я на свет!
Что, бывало,
Утешало,
О том плачу теперь.

Во любимом леску

Я питаю тоску:
Все листочки
И кусточки
В нем о милой мне твердят.

Представляю себе,

Говорит будто мне;
Забываюсь,
Откликаюсь
Часто нá голос свой.

Здесь милой нет!

Я пойду за ней вслед;
Где б ни крылась,
Ни таилась,
Сердце скажет мне путь.

Ах! грустно мне

На своей стороне:
Слезы льются,
Не уймутся, —
В них отрада моя.

‹1791›

«Выйду я на реченьку…» [291]