Русская поэзия XVIII века

Выйду я на реченьку,
Погляжу на быструю —
Унеси мое ты горе,
Быстра реченька, с собой.

Нет! унесть с собой не можешь

Лютой горести моей,
Разве грусть мою умножишь,
Разве пищу дашь ты ей.

За струей струя катится

По склоненью твоему,
Мысль за мыслью так стремится
Всё к предмету одному.

Ноет сердце, занывает,

Страсть мучительну тая.
Кем страдаю, тот не знает,
Терпит что душа моя.

Чем же злую грусть рассею,

Сердце успокою чем?
Не хочу и не умею
В сердце быть властна моем.

Милый мой им обладает;

Взгляд его – мой весь закон.
Томный дух пусть век страдает,
Лишь бы мил всегда был он.

Лучше век в тоске пребуду,

Чем его мне позабыть.
Ах! коль милого забуду,
Кем же стану, кем же жить?

Каждое души движенье —

Жертва другу моему.
Сердца каждое биенье
Посвящаю я ему.

Ты, кого не называю,

А в душе всегда ношу!
Ты, кем вижу, кем пылаю,
Кем я мышлю и дышу!

Не почувствуй ты досады,

Как дойдет мой стон к тебе,
Я за страсть не жду награды,
Злой покорствуя судьбе.

Если ж то найдешь возможным,

Силу чувств моих измерь!
И приветствием, хоть ложным,
Ад души моей умерь!

‹1796›

Николай Львов (1751–1804)

Бывают люди, которые объединяют вокруг себя талантливейших деятелей искусства и науки, а сами остаются в тени. Н. Львов был организатором и центром множества кружков: поэтического (куда входили Г. Державин и И. Дмитриев), художественного (в числе участников – Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский), музыкального (И. Прач, Дж. Сарти и др.). И хотя собственные достижения Львова в культуре не подлежат сомнению, слава его постепенно затмилась славою друзей и последователей.

Родился Николай Александрович Львов в наследственном имении неподалеку от Торжка. Домашнее образование получил недостаточное и пополнил его уже в Петербурге, куда поступил на военную службу в Измайловский полк. В конце 1770-х годов Львов совершил поездку по странам Европы, обогатившую его во всех отношениях, и прежде всего в художественном. Вернувшись, он вел активную жизнь общественного человека: разрабатывал проекты архитектурных построек, открывал новые для России виды минерального топлива, искал и находил залежи угля, готовил и издавал «Собрание народных песен с их голосами», сочинял комические оперы, переводил лирику Анакреона и конечно же писал собственные стихи.

Предшествующая культурная эпоха была монументальной по духу. Она оставила миру мощный и величавый пафос ломоносовских од, строгую торжественность сумароковских трагедий, язвительный, резкий и напряженный тон сатир Кантемира… На таком фоне нежный, утонченный, воздушный лад поэзии Львова, пожалуй, даже проигрывает в значительности. Но зато он несомненно выигрывает в передаче тончайших оттенков движения человеческого сердца, в распахнутости личным, «домашним» сферам жизни, в теплоте и мягкости звучания. Образы, которые ищет и находит Львов, всегда свежи, а временами и просто блистательны:

Едет барыня большая,
Свистом ветры погоняя,
К дорогим своим гостям;
Распустила косы белы
По блистающим плечам…

Львов сознательно шел на слом старых, устоявшихся представлений о предметах, достойных поэзии. Он словно прорывался в область новых возможностей, где меняется даже понятие времени. Если раньше счет шел на часы, то теперь – на минуты и секунды, ибо «Сердце трепетным биеньем Измеряет каждый миг».