Читаем Русская поэзия XVIII века полностью

Характерная особенность русской поэзии XVIII века — ее существование в строго и навсегда установленных жанрах. Отсюда ее многожанровость и подчиненность многочисленным правилам. Жанровое мышление поэтов было обусловлено и традицией древнерусской литературы, и новым направлением — классицизмом. Как уже говорилось, основа классицистической поэтики — жесткое разделение литературы на жанры. Правила создания каждого жанра формулировались в поэтических кодексах — во Франции в «Поэтическом искусстве» Буало, в России — в «Эпистоле о стихотворстве» Сумарокова.

Ломоносов своим учением «о трех штилях», разделив литературу на три стилистические группы, дал каждой лингвистическое обоснование, утвердив за каждым жанром определенный тип слов. К высокому стилю относились героические поэмы, оды, «прозаические речи о важных материях». Они должны были составляться «из речении славено-российских, то есть употребительных в обоих наречиях, и из славенских, россиянам вразумительных». Средний, или посредственный, стиль (трагедия, послание, сатира, элегия) «состоять должен из речений, больше в российском языке употребительных, куда можно принять некоторые речения славенские, в высоком штиле употребительные, однако с великою осторожностию, чтобы слог не казался надутым. Равным образом употребить в нем можно низкие слова, однако остерегаться, чтобы не опуститься в подлость». Третий, низкий, «штиль» (им пишутся комедии, эпиграммы, песни, басни, а в прозе — письма) «состоять должен» из речений русского языка, смешанных «со средними, а от славенских общеупотребительных вовсе удаляться, по пристойности материй». «Простонародные низкие слова могут иметь в них место по рассмотрению».

Классицизм занимал господствующее положение в литературе всего четыре десятилетия. Но созданная им нормативная поэтика надолго определила жанровое мышление поэтов; теория трех штилей применялась на практике и в начале XIX столетия. Но при всей деспотичности правил, создаваемые поэтами произведения не всегда и не во всем точно им соответствовали. Описания каждого жанра, данные в поэтических кодексах Буало и Сумарокова, рисовали идеальную модель. В реальной практике поэтов жанры не обладали этой идеальностью.

Так рождалось острое противоречие между личностным началом новой литературы и жанровым принципом нормативной поэтики, призванной дисциплиной и суммой правил обезличить художника. Противоречие это было исторически закономерным, а его преодоление способствовало ускоренному развитию литературы. Решающей активной силой в этом борении двух принципов являлась личность поэта. Под ее воздействием жанры утрачивали одни — декретированные — черты, приобретали другие, менялись более или менее по стилю и языку, по методу отбора жизненного материала и изображения человека. Жанры существовали на протяжении века, но они не превращались в окаменелости. В процессе развития поэзии, характерной особенностью которого была разгоравшаяся борьба с классицизмом (в том числе и с жанровым мышлением) и становление новых направлений, жанры видоизменялись, часто размывались их границы, разрушалась их чистота. В иные же периоды жанры дерзко взрывались изнутри.

В этой постоянно менявшейся структуре жанров (например, оды, басни, герои-комической поэмы), в отказе от одних жанров (например, сатиры) и в повышенном интересе к другим (например, песне) как в зеркале отражалось развитие поэзии XVIII века, ее неодолимое движение к наиболее полному и всестороннему объяснению действительности и человека и самораскрытию личности поэта, поиски новых путей и художественные открытия нескольких поколений поэтов. Вот почему целесообразно рассмотреть характер и особенности динамической жизни важнейших жанров русской поэзии XVIII века.

Новая русская словесность начиналась с сатир. Жанр этот, введенный Кантемиром, не получил развития в поэзии, хотя и были в последующем попытки его возрождения. Правда, во второй половине века появились произведения, которые назывались сатирами, а в действительности были литературными пародиями (опыты Баркова, Капниста, Дмитриева). Но сатирическое направление, начатое Кантемиром, прочно утвердилось в литературе — в прозе и поэзии, в которой широкое распространение получила басня (Сумароков, Майков, Хемницер, Дмитриев, Крылов). Сатирическое отношение к действительности обусловило и появление таких жанров, как герои-комическая поэма и сказка. Вот почему наш обзор мы начнем с сатирических жанров, за которыми последует характеристика наиболее распространенных лирических жанров. Важное место в поэзии века занимала стихотворная трагедия (в меньшей мере стихотворная комедия). Тип настоящего издания не позволил включить в него образцы этих жанров. Но о них следует помнить, ибо только с учетом художественных достижений поэтов-драматургов картина поэзии века будет полной.

Перейти на страницу:

Все книги серии БВЛ. Серия первая

Махабхарата. Рамаяна
Махабхарата. Рамаяна

В ведийский период истории древней Индии происходит становление эпического творчества. Эпические поэмы относятся к письменным памятникам и являются одними из важнейших и существенных источников по истории и культуре древней Индии первой половины I тыс. до н. э. Эпические поэмы складывались и редактировались на протяжении многих столетий, в них нашли отражение и явления ведийской эпохи. К основным эпическим памятникам древней Индии относятся поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна».В переводе на русский язык «Махабхарата» означает «Великое сказание о потомках Бхараты» или «Сказание о великой битве бхаратов». Это героическая поэма, состоящая из 18 книг, и содержит около ста тысяч шлок (двустиший). Сюжет «Махабхараты» — история рождения, воспитания и соперничества двух ветвей царского рода Бхаратов: Кауравов, ста сыновей царя Дхритараштры, старшим среди которых был Дуръодхана, и Пандавов — пяти их двоюродных братьев во главе с Юдхиштхирой. Кауравы воплощают в эпосе темное начало. Пандавы — светлое, божественное. Основную нить сюжета составляет соперничество двоюродных братьев за царство и столицу — город Хастинапуру, царем которой становится старший из Пандавов мудрый и благородный Юдхиштхира.Второй памятник древнеиндийской эпической поэзии посвящён деяниям Рамы, одного из любимых героев Индии и сопредельных с ней стран. «Рамаяна» содержит 24 тысячи шлок (в четыре раза меньше, чем «Махабхарата»), разделённых на семь книг.В обоих произведениях переплелись правда, вымысел и аллегория. Считается, что «Махабхарату» создал мудрец Вьяс, а «Рамаяну» — Вальмики. Однако в том виде, в каком эти творения дошли до нас, они не могут принадлежать какому-то одному автору и не относятся по времени создания к одному веку. Современная форма этих великих эпических поэм — результат многочисленных и непрерывных добавлений и изменений.Перевод «Махабхарата» С. Липкина, подстрочные переводы О. Волковой и Б. Захарьина. Текст «Рамаяны» печатается в переводе В. Потаповой с подстрочными переводами и прозаическими введениями Б. Захарьина. Переводы с санскрита.Вступительная статья П. Гринцера.Примечания А. Ибрагимова (2-46), Вл. Быкова (162–172), Б. Захарьина (47-161, 173–295).Прилагается словарь имен собственных (Б. Захарьин, А. Ибрагимов).

Автор Неизвестен -- Древневосточная литература

Мифы. Легенды. Эпос

Похожие книги

The Voice Over
The Voice Over

Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. *The Voice Over* brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns... Maria Stepanova is one of the most powerful and distinctive voices of Russia's first post-Soviet literary generation. An award-winning poet and prose writer, she has also founded a major platform for independent journalism. Her verse blends formal mastery with a keen ear for the evolution of spoken language. As Russia's political climate has turned increasingly repressive, Stepanova has responded with engaged writing that grapples with the persistence of violence in her country's past and present. Some of her most remarkable recent work as a poet and essayist considers the conflict in Ukraine and the debasement of language that has always accompanied war. The Voice Over brings together two decades of Stepanova's work, showcasing her range, virtuosity, and creative evolution. Stepanova's poetic voice constantly sets out in search of new bodies to inhabit, taking established forms and styles and rendering them into something unexpected and strange. Recognizable patterns of ballads, elegies, and war songs are transposed into a new key, infused with foreign strains, and juxtaposed with unlikely neighbors. As an essayist, Stepanova engages deeply with writers who bore witness to devastation and dramatic social change, as seen in searching pieces on W. G. Sebald, Marina Tsvetaeva, and Susan Sontag. Including contributions from ten translators, The Voice Over shows English-speaking readers why Stepanova is one of Russia's most acclaimed contemporary writers. Maria Stepanova is the author of over ten poetry collections as well as three books of essays and the documentary novel In Memory of Memory. She is the recipient of several Russian and international literary awards. Irina Shevelenko is professor of Russian in the Department of German, Nordic, and Slavic at the University of Wisconsin–Madison. With translations by: Alexandra Berlina, Sasha Dugdale, Sibelan Forrester, Amelia Glaser, Zachary Murphy King, Dmitry Manin, Ainsley Morse, Eugene Ostashevsky, Andrew Reynolds, and Maria Vassileva.

Мария Михайловна Степанова

Поэзия
Форма воды
Форма воды

1962 год. Элиза Эспозито работает уборщицей в исследовательском аэрокосмическом центре «Оккам» в Балтиморе. Эта работа – лучшее, что смогла получить немая сирота из приюта. И если бы не подруга Зельда да сосед Джайлз, жизнь Элизы была бы совсем невыносимой.Но однажды ночью в «Оккаме» появляется военнослужащий Ричард Стрикланд, доставивший в центр сверхсекретный объект – пойманного в джунглях Амазонки человека-амфибию. Это создание одновременно пугает Элизу и завораживает, и она учит его языку жестов. Постепенно взаимный интерес перерастает в чувства, и Элиза решается на совместный побег с возлюбленным. Она полна решимости, но Стрикланд не собирается так легко расстаться с подопытным, ведь об амфибии узнали русские и намереваются его выкрасть. Сможет ли Элиза, даже с поддержкой Зельды и Джайлза, осуществить свой безумный план?

Андреа Камиллери , Гильермо Дель Торо , Злата Миронова , Ира Вайнер , Наталья «TalisToria» Белоненко

Фантастика / Криминальный детектив / Поэзия / Ужасы / Романы
Золотая цепь
Золотая цепь

Корделия Карстэйрс – Сумеречный Охотник, она с детства сражается с демонами. Когда ее отца обвиняют в ужасном преступлении, Корделия и ее брат отправляются в Лондон в надежде предотвратить катастрофу, которая грозит их семье. Вскоре Корделия встречает Джеймса и Люси Эрондейл и вместе с ними погружается в мир сверкающих бальных залов, тайных свиданий, знакомится с вампирами и колдунами. И скрывает свои чувства к Джеймсу. Однако новая жизнь Корделии рушится, когда происходит серия чудовищных нападений демонов на Лондон. Эти монстры не похожи на тех, с которыми Сумеречные Охотники боролись раньше – их не пугает дневной свет, и кажется, что их невозможно убить. Лондон закрывают на карантин…

Александр Степанович Грин , Ваан Сукиасович Терьян , Кассандра Клэр

Любовное фэнтези, любовно-фантастические романы / Поэзия / Русская классическая проза