Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников

Очевидно, что для православных читателей Л. Н. Толстого было в первую очередь неприемлемо полное отрицание писателем мистической стороны христианской жизни и Таинств. Среди части церковных иерархов и монашествующих были люди, совершенно равнодушные к очарованию литературного таланта Л. Н. Толстого и видевшие в нем только злобного проповедника антицерковных еретических взглядов. Ярким представителем этой группы является владыка Никон (Вологодский). Однако в работе показано, что и в православной среде были значимые авторы, которые пытались более глубоко проанализировать «истоки душевной катастрофы» писателя. В первую очередь здесь следует назвать митр. Антония (Вадковского), митр. Антония (Храповицкого) и прот. С. Булгакова. Кроме того, в церковной среде имелись либерально настроенные деятели, в том числе и священнослужители, которые пытались выступить с публичной апологией взглядов Л. Н. Толстого (свящ. Г. Петров, проф. В. Экземплярский) или демонстрировали в личной переписке единомыслие с ним.

Систематизация данных по поводу взаимных отношений Л. Н. Толстого и представителей русской интеллигенции позволяет утверждать следующее. С одной стороны, позиция писателя в этом вопросе может быть обозначена как крайне критичная: Л. Н. Толстой фактически всю свою жизнь сознательно дистанцировался от этой «общественной» группы, политический радикализм многих представителей которой был ему глубоко чужд, и отвергал ее достижения в философской, научной и культурной областях. С другой стороны, в творчестве Л. Н. Толстого в значительной степени нашли отражение ее творческие, социальные, моральные и религиозные поиски. Л. Н. Толстой в первую очередь воспринимался русским образованным читателем как великий художник, достигший в жизни на пути интеллектуального делания грандиозных результатов. Художественный гений писателя рождал чувство восхищения, для многих поколений русских людей Л. Н. Толстой становится символом безграничной мощи иррациональной стихии жизни, творчества и человеческого таланта. Огромное значение имел также социальный аспект проповеди Л. Н. Толстого: чувство вины перед народом, переживание неправедного владения собственностью и культурой. С этим последним аспектом была связана также идея политического и социального протеста против всех проявлений «режима».

Однако, как показывает анализ, проведенный в монографии, безрелигиозному либерализму (яркими представителями которого стали многие ученые и деятели культуры), для которого, как отмечалось выше, пафос и протест Л. Н. Толстого были близки, одновременно стали совершенно безразличны финальные выводы моральной проповеди Л. Н. Толстого – практической философией многих русских интеллигентов становятся религиозный индифферентизм и моральный релятивизм, которые фактически являются способом оправдания своей собственной греховности: «Живи сам и давай жить другим». Секуля-ризационная программа в области морали, нашедшая свое яркое и в определенном смысле окончательное выражение в работах Д. Н. Овсянико-Куликовского, знаменовала собой полный идейный крах именно моральной и религиозной проповеди Л. Н. Толстого, который был нужен интеллигенции при жизни как кто угодно, но только не как учитель веры и добра. Для большинства читателей Л. Н. Толстого наибольшую ценность имело то, чем сам писатель дорожил в наименьшей степени, и наоборот: общество осталось совершенно глухо к его самым задушевным идеям и призывам.