Русская Православная Церковь и Л. Н. Толстой. Конфликт глазами современников

Одной из задач исследования стало выявление смысла и значения оппозиции «Л. Н. Толстой – Ф. М. Достоевский» в контексте духовных исканий в русской культуре. Поиски Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского свидетельствуют о переходе представителей образованной части русского общества от увлечения идеями прогресса (политического, экономического, научно-технического и культурного) к религиозной проблематике. Л. Н. Толстой и Ф. М. Достоевский жили в обществе, которое фактически отвергло вероучительный авторитет Церкви, именно так возникает «поле невостребованных церковных авторов», а светская, художественная литература начинает выполнять заместительную по отношению к церковному учительству роль. Образованные современники Л. Н. Толстого требовали нового, секулярного христианства и нового, секулярного богословия. Именно эту задачу и выполняют русские писатели и русские религиозные философы. В монографии показано, что творчество Ф. М. Достоевского является ответом на те же вопросы, которые волновали и Л. Н. Толстого. Ф. М. Достоевский почувствовал ту тенденцию, которая наметилась в учении Толстого: стремление построить христианство и Царство Небесное без Христа, – причем почувствовал пророчески раньше, чем другие современники Толстого, и даже, может быть, раньше, чем сам Л. Н. Толстой. Это не означает, конечно, что Ф. М. Достоевский целенаправленно критиковал те или иные идеи Л. Н. Толстого: противопоставление этих двух авторов именно с точки зрения содержания религиозной проблематики их творчества возникает позже в восприятии читателей. Истинный смысл оппозиции «Л. Н. Толстой – Ф. М. Достоевский» раскрывается именно в исторической рефлексии.

Хотя для Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого в их творчестве одним из центральных был вопрос «Христос и истина», решали они его абсолютно по-разному. Утилитарной нравственной доктрине Л. Н. Толстого без христианской мистики в творчестве Ф. М. Достоевского противопоставлена развернутая доктрина, выводы которой радикально расходятся с идеями Л. Н. Толстого, – хотя, следует повторить еще раз, до самой смерти Ф. М. Достоевскому были неизвестны (и не могли быть известны) новые взгляды Толстого, сама их мировоззренческая основа была им угадана очень точно. Таким образом, творчество Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого – два совершенно разных, противоположных способа творческого постижения мира, восприятия добра и зла и актуализации христианской проблематики. Не случайно, видимо, то обстоятельство, что именно такую оценку получило «христианство» Л. Н. Толстого у старца Амвросия: ум Л. Н. Толстого был оценен как гордый, лейтмотивом же Пушкинской речи Ф. М. Достоевского становится именно идея смирения: «Смирись, гордый человек, и прежде всего сломи свою гордость» (ДПСС. Т. 26. С. 139).

В то же время рассмотренная в монографии полемика против «розового христианства», инициатором которой стал К. Н. Леонтьев, демонстрирует, что возвращение к христианскому идеалу, наметившееся в русской культуре в конце 1870 – начале 1880-х гг., требовало существенной церковной коррекции: модели, явившиеся предметом ее обсуждения, не соответствуют в реальности святоотеческому пониманию этого идеала. «Разумное» царство добра и правды Л. Н. Толстого, «всемирная гармония» Ф. М. Достоевского в разной степени несли в себе «отраву» гуманизма, до конца не уврачеванного язычества, столь противного по своим целям и методам христианской аскетике, притом что именно в творчестве Ф. М. Достоевского присутствует живое чувство Христа, Его абсолютной правды. Заслуга К. Н. Леонтьева перед русской культурой состоит именно в том, что он с предельной ясностью поставил вопрос о соответствии методов «новых христиан» церковной доктрине спасения. Именно К. Н. Леонтьев предельно остро ставит вопрос методологически: насколько духовные и религиозные поиски его современников соответствуют христианской и церковной традиции, т. е. христианской, православной норме религиозного сознания, евангельской и святоотеческой нормативной рамке? Тем не менее приходится констатировать, что и его собственные сотериологические взгляды («трансцендентный эгоизм») нуждались в критическом анализе, который исторически был проведен позднее, в работах русских религиозных философов XX в.