Русская психиатрия от Николая II до Сталина

Еще до революции (с 1908 г.) вокруг Ганнушкина как редактора журнала «Современная психиатрия», как уже говорилось, объединилась большая группа радикально настроенных земских психиатров. С самого начала Великой Октябрьской социалистической революции, будучи ординатором Московской психиатрической больницы на Канатчиковой даче, П. Б. Ганнушкин повел борьбу против саботажа среди сотрудников своей больницы, а позже — среди всех московских психиатров. В первые же месяцы советской власти союз психиатров, во главе правления которого стоял П. Б. Ганнушкин, вошел в тесный контакт с советом врачебных коллегий, организовавшим советское здравоохранение, и на запрос совета рекомендовал для участия в организации психиатрической части членов союза П. П. Кащенко, Л. А. Прозорова и И. И. Захарова.

Став в мае 1918 г. профессором Московского университета, П. Б. Ганнушкин прежде всего поставил себе задачу помочь советской власти, организуя всех врачей-психиатров для восстановления психиатрической организации страны. В клинике, где вокруг него сгруппировались значительные психиатрические силы, он начал интенсивную преподавательскую и научную работу, причем прежде всего теоретически и клинически прорабатывались те проблемы, которые выдвигались жизнью и сейчас же по необходимости внедрялись в практику. Из первых его сотрудников Т. А. Гейер занимался главным образом изучением клинического течения психозов, М. О. Гуревич — патологической анатомией и детской психиатрией, Т. И. Юдин — вопросами наследственности в психиатрии, Е. К. Краснушкин изучал роль эндокринных факторов в психиатрии и занимался организацией судебной психиатрии, М. Я. Серейский изучал вопросы биохимии, обмена, Л. М. Розенштейн занимался вопросами «малой психиатрии» и диспансеризацией.

Научные интересы П. Б. Ганнушкина, когда он возглавил кафедру, попрежнему сосредоточивались главным образом на изучении пограничных форм, связи психотических вспышек с переживаниями больного и его соматическими особенностями. Еще Корсаков в своем «Курсе психиатрии» справедливо утверждал, что «психиатрия есть учение о душевных расстройствах вообще, а не только о выраженных психозах в тесном смысле». Освещая так называемые симптоматические психические расстройства, с которыми «врачу приходится иметь дело довольно часто», Корсаков стремился привлечь к этим формам внимание психиатров, так как «ранее такие формы, как лихорадочный бред или расстройство интеллектуальной деятельности под влиянием острых отравлений…. ускользали от непосредственного анализа психиатров… Если они будут зачислены в круг форм, входящих специально в психиатрию, то анализ их со стороны людей, умеющих разбираться в симптоматологии психических расстройств, принесет существенную пользу».

П. Б. Ганнушкин не только развил эту идею Корсакова[167], но и создал еще более широкое понимание задачи психиатра в области так называемой малой психиатрии, патологической психологии, если так можно сказать, т. е. в области реакций здорового человека, практически не справившегося с тяжелой ситуацией. Ганнушкин полагал, что психиатр, привыкший наблюдать и анализировать, как перерабатываются события жизни в психозе, может лучше проанализировать и дисгармонии развития характера человека. Не впадая в метафизику, как многие зарубежные психиатры, считаясь с биологическими особенностями («почва») конкретной личности, он стремился изучить, как под влиянием социальной среды развивается, уклоняясь временами в сторону от способности овладеть окружающим, психика человека.

В то же время Ганнушкин указывал всегда и на пластичность психики, на возможность исправления психических дефектов. Мы уже говорили, что одним из первых наблюдений Ганнушкина в бурное время военной борьбы с интервентами и белогвардейцами было его наблюдение о той нагрузке, которая падает на сосудистую систему, о возможности «нажитой» сосудистой психической инвалидности.

В 1930 г. он сам со свойственной его незаурядному уму острой критичностью не задумался отказаться от имевшегося в работе ошибочного утверждения — обязательности инвалидизации, так как из этого положения делались недопустимые выводы. В самокритичной статье Ганнушкин выступил с мыслями, полными оптимизма по отношению к возможности устранения отдельных патологических факторов. «Нажитая инвалидность есть нечто такое, — писал он, — что наживается, но что точно так же может быть целым рядом мероприятий и предупреждено… Не панику или пессимизм, а бодрость и уверенность в возможности справиться с этим заболеванием имеет в виду изучение генеза и развития этой формы…»[168]