Русская революция, 1917

Как я уже говорил, в течение двух первых месяцев революции Временное правительство в полном одиночестве старалось восстановить власть, поскольку думские сторонники принципа «сильного правительства» не имели на массы никакого влияния. Они могли только давать мудрые рекомендации, в то время как руководители Совета играли обычную для себя роль оппозиции, подрывая правительственный авторитет.

Но теперь, когда их представители вошли в правительство, борьба за восстановление реальной власти и политической дисциплины в стране началась даже в советском лагере, в рядах революционной демократии. Вооружившись министерскими портфелями, наши недавние противники, которые, находясь в оппозиции, не несли никакой ответственности, сами попали под удары безответственной демагогии левых большевиков.

Левые партии, представленные в правительстве страны, заняли абсолютно «контрреволюционную» позицию по отношению к анархии и отрицанию всяких принципов нормальной власти. С того момента большевистская печать и пропаганда сочли своей главной задачей разоблачение преступлений «реакционных» и «контрреволюционных» советских министров, обвиняя их в «соглашательстве с капиталистами» против пролетариата и «предательстве революции». Ленин ясно видел, что главным препятствием в борьбе большевиков за власть служат не либеральные партии, полностью утратившие влияние, а скорее социалисты и демократы, особенно социалисты, которые почти целиком держали в своих руках политическую власть, но признавали войну трагической неизбежной необходимостью.

Ленин

Серьезно ли верил Ленин, будто лидеры русской демократии, с большинством из которых он долгие годы трудился над свержением царизма, действительно «предали» революцию, свое прошлое, традиции российского освободительного движения в целом?

Очевидно, что нет!

В первом выступлении перед Петроградским Советом вечером 17 апреля сразу после возвращения из Швейцарии, призывая солдат брататься с врагом, а рабочих покинуть заводы, Ленин утверждал, что после свержения монархии Россия станет «самой свободной» в мире страной, и никто в ней не будет уже угрожать интересам рабочего класса[23]. Больше того, в то же самое время Ленин прекрасно понимал невозможность никаких социалистических экспериментов в России, аграрной стране со слабо развитой промышленностью, почти полностью разрушенной войной. Перед вождями русской революции стояла задача консолидации и укрепления политической демократии на основе широких социальных реформ. Ленин не мог отвергать этих планов, касавшихся одной России, поскольку до войны сам был демократом.

Но в 1917 году он с друзьями меньше всего заботился о России. Мечтая в слепом безумном фанатизме только о мировой революции, какой она ему виделась из Швейцарии в кривом зеркале, Ленин еще в 1915 году пришел к лишенному всяких оснований выводу, будто война закончится социалистической революцией в индустриальных капиталистических западноевропейских странах, созревших для социализма.

Согласно Ленину, начало всемирной социалистической революции положит скорейшее превращение мировой войны между народами в «гражданскую войну между классами». Для облегчения подобного превращения, говорил Ленин, все «истинные» революционеры воюющих стран должны содействовать своему поражению. Первым шагом в этом направлении, продолжал он, должно стать свержение российской царской монархии, самого варварского и реакционного строя.

Таким образом, поражение родной страны, России, уже стало для Ленина и его ближайших соратников не постыдным предательством, позорным преступлением, а революционным долгом, политикой, продиктованной «социалистической мыслью». России, главному оплоту европейской реакции, предстояло пасть первой, после чего отсталая аграрная страна, по выражению Ленина, превратится в центр деятельности «авангарда мировой пролетарской революции» в ожидании социалистического переворота, который вот-вот совершится в промышленно развитых западных странах.

Покидая в начале апреля Швейцарию «через Берлин» в вагоне, предоставленном в его распоряжение Людендорфом и канцлером фон Бетман-Гольвегом, Ленин писал в прощальном послании к своим друзьям, швейцарским социалистам, что Россия для него лишь трамплин к социальной революции в Западной Европе. Весной 1917 года этот полубезумный фанатик призывал немецких рабочих сплотить ряды для «полной победы» над капитализмом. В ноябре 1917 года Ленин с Зиновьевым ждали революции на Западе не позже чем через полгода.