Русская революция, 1917

15 июня в Петрограде открылся Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Опишу только следующий связанный с ним эпизод, чтобы дать представление о настроении делегатов и особенно прибывших с фронта солдат. Пытаясь возбудить демагогические и анархические инстинкты участников, один из большевиков принялся цитировать два «реакционных» приказа, опубликованных Временным правительством. С особенным негодованием он оглашал самые трогательные фразы из подписанного князем Львовым обращения с призывом ко всем ответственным элементам в стране бороться с анархической большевистской кампанией. К великому недоумению и бешенству присутствовавших в зале большевиков, съезд сопровождал каждую фразу из обращения громовыми аплодисментами. Затем большевистский оратор обрушился на мой приказ № 17, касавшийся дезертиров, который был только что опубликован. Тут уже съезд не смог сдержать своих чувств. Все как один поднялись и устроили настоящую овацию.

Благодаря такому патриотическому настроению I съезда Советов я без всякого труда провел резолюцию с одобрением боевых действий на фронте, которые должны были начаться через две недели. Съезд ее принял, против проголосовали только большевики. В дополнение к моему приказу № 17 был принят самый суровый закон против дезертирства, предложенный Временным правительством несколько дней назад. К тому моменту, когда летом на фронте должны были начаться активные действия, дезертирство из армии, достигшее фантастических масштабов в последние месяцы существования царского режима и переросшее в настоящую эпидемию в ходе двух первых месяцев революции, почти полностью прекратилось. По официальным данным, общее количество дезертиров из разных фронтовых частей сократилось с пяти до двух тысяч.

На том съезде я в первый и единственный раз в своей жизни столкнулся с Лениным. Он явился в окружении своего генерального штаба в полном составе, включая Каменева, Зиновьева, Луначарского и, естественно, Троцкого, который, хоть еще не спешил присоединиться к большевикам, не считал зазорным открыто с ними водиться. Полностью отдавая себе отчет в оппозиционности съезда, Ленин не удержался от предложения очень простого способа решения социальной проблемы. Этот способ заключался в «аресте сотни крупнейших капиталистов». Отреагировали на него соответственно! Несмотря на энтузиазм, который это блестящее предложение всегда вызывало в народе, собиравшемся каждый день под балконом дворца Кшесинской, занятым Лениным и его штабом, на съезде оно было встречено только смехом и свистом. Правда, тогда на нем присутствовали лучшие избранные представители народа и армии, тогда как на улице собирались темные буйные толпы деклассированных элементов, игравшие во время войны и революции роль «сознательных пролетариев» из мастерских и с заводов.

Поднявшись на трибуну, чтобы ответить Ленину, я думал не столько о впечатлении, которое он произвел на присутствующих, сколько о его пагубном влиянии на совсем иную аудиторию.

Не знаю, о чем думал Ленин, слушая меня. Даже не знаю, слушал ли или прислушивался к реакции присутствующих. Он не дождался конца моей речи, покинул зал с опущенной головой, с портфелем под мышкой, почти незаметно прошмыгнув между рядами. Безусловно, это был лучший выход для него и для его приспешников. Они уже решили оказать давление на съезд, устроив новую вооруженную демонстрацию, призвав на помощь петроградский пролетариат через голову демократических лидеров, «продавшихся буржуазии». Демонстрация была назначена, если не ошибаюсь, на 24 июня. По плану Ленина, в случае успеха она должна была перерасти в общее вооруженное восстание. Были выдвинуты лозунги: «Хлеб, мир, свобода», «Долой капиталистов!», «Права солдатам», «Долой десять министров-капиталистов!». Десятым «врагом пролетариата» и рабочих был не кто иной, как Керенский. Временного помилования, по мнению Ленина, заслуживали пять других министров, бывших, к счастью для них, социалистами.

Бессовестную попытку снова устроить уличные беспорядки пресекли энергичные действия руководства Совета. Но вот какое любопытное совпадение: суетливые усилия большевиков в тот или иной момент спровоцировать в Петрограде волнения всегда отвечали интересам германского командования на фронте.

Так или иначе, большевики не смогли помешать наступлению. Однако через месяц 16 июля их новые старания в Петрограде выручить германское командование оказались более успешными.

Армия перед наступлением