Русская революция, 1917

21 июля я подтвердил свой старый приказ о безжалостном применении вооруженной силы в любом случае нарушения субординации на фронте. Обратил внимание комиссаров и командования на декрет Временного правительства от 19 июля, запрещавший в рядах армии всякую агитацию против войны и правительства. Одновременно я телеграфировал в Ставку Верховного главнокомандующего распоряжение «разжаловать и отдавать под суд командиров за малейшие колебания в применении силы». 20 июля по моему приказу была арестована делегация Центрального комитета Балтийского флота, прибывшая в Петроград на помощь большевикам, готовясь арестовать министра юстиции Переверзева и товарища военного и морского министра Дударева. Было отменено принятое правительством сразу после формирования в начале революции правило не разоружать и не выводить из Петрограда части, принимавшие участие в вооруженном восстании, которое только дезорганизовывало и разлагало гарнизон. Военное командование отныне наделялось правом переформирования и отправки на фронт частей Петроградского гарнизона. 21 апреля единогласным решением Временного правительства был издан приказ о восстановлении на фронте смертной казни и военных советов. Одновременно правительство восстановило военную цензуру, предоставило Министерству внутренних дел право с согласия военного министра закрывать газеты, запрещать собрания, проводить аресты без обычного ордера, подвергать административному выселению из Петрограда лица, признанные угрожающими общественному порядку, наконец, принимать все необходимые меры для обеспечения обороны и безопасности страны.

Безусловно, такие решения далеко не всегда получали всеобщее одобрение. Укрепление административной власти революционного правительства вызывало у многих политиков, нисколько не симпатизировавших левым партиям, малоприятные воспоминания о жестокостях старого режима. Общественное мнение особенно беспокоили репрессивные меры в отношении прессы.

Естественно, все поддержали запрет большевистских листовок, особенно на фронте. Но закрытие двух крупнейших столичных газет, ультрарадикальной «Новой жизни» Максима Горького и ультраконсервативного «Нового времени», вызвало энергичные крики протеста во всех без исключения политических и литературных кругах. Пошли разговоры, будто Керенский хочет вернуть времена Плеве (ненавистного всем министра внутренних дел при Николае II, убитого в начале войны с Японией). Право ареста по административному распоряжению породило серьезные проблемы между Временным правительством (Милюковым) и представителями кадетской партии в момент нового министерского кризиса после большевистского мятежа.

Верные своей доктрине исключительной власти закона, либеральные юристы горячо возражали против «узаконенного правительством беззакония». Это не помешало той же самой стороне требовать от правительства отъявленного беззакония, а именно жесточайшей административной борьбы с большевизмом. Отчасти подобная непоследовательность объясняется тем фактом, что в то время (в августе 1917 года) ни одному левому революционеру больше не грозил арест или административная высылка, но правые уже начинали все громче и тверже поднимать голос за военную диктатуру[26].

Я становлюсь премьер-министром

На следующий день после моего возвращения с фронта, то есть 20 июля, князь Георгий Львов вышел из Временного правительства. Ситуация чересчур усложнилась для свойственного ему мягкого стиля руководства. На том же заседании кабинета, которое приняло его отставку, я был назначен министром-председателем с сохранением портфеля военного министра.

Сразу после отставки князя министерский кризис принял острый характер.

22 июля Исполком Всероссийского съезда Советов и Крестьянского съезда совместно опубликовал манифест к народу, объявив Временное правительство «правительством спасения Родины и Революции», предлагая солдатам, крестьянам, рабочим оказать доверие народному коалиционному правительству страны. В то же время общее собрание частей Петроградского гарнизона единодушно проголосовало за доверие «одному Временному правительству».