Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

«Около десяти часов вернувшись за портьеру комнаты № 13, где недавно заседал Исполнительный комитет, я застал там следующую картину: за письменным столом сидел Н. Д. Соколов и писал. Его со всех сторон облепили сидевшие, стоявшие и навалившиеся на стол солдаты и не то диктовали, не то подсказывали Соколову то, что он писал. У меня в голове промелькнуло описание Толстого, как он в яснополянской школе вместе с ребятами сочинял рассказы.

Оказалось, что это работает комиссия, избранная Советом для составления солдатского «Приказа». Никакого порядка и никакого обсуждения не было, говорили все — все, совершенно поглощенные работой, формируя свое коллективное мнение безо всяких голосований… Я стоял и слушал, заинтересованный чрезвычайно… Окончив работу, поставили над листом заголовок: «Приказ № 1».

Таково было происхождение документа со столь громкой судьбой…»

Комитет Думы стремительно впадал в панику, в чем можно убедиться по описанию Шульгина:

«14 марта.

Пробиваюсь в кабинет Родзянко. Но что же это такое? И тут «они»!

Где же — «мы»?

— Пожалуйста, Василий Витальевич… Комитет Государственной думы перешел в другое помещение…

Вот оно — это «другое помещение». Две крохотные комнатки в конце коридора, против библиотеки… где у нас были самые какие-то неведомые канцелярии…

Вот откуда будут управлять отныне Россией…

* * *

Но здесь я нашел всех своих. Они сидели за столом, покрытым зеленым бархатом. Посередине — Родзянко, вокруг — остальные… Керенского не было… Но не успел я рассказать, что было в Петропавловке (Шульгин был послан туда, чтобы навести порядок), как дверь «драматически» распахнулась. Вошел Керенский… за ним двое солдат с винтовками. Между винтовками какой-то человек с пакетами.

Трагически-«повелительно» Керенский взял пакет из рук человека…

— Можете идти…

Солдаты повернулись по-военному, а чиновник — просто. Вышли…

Тогда Керенский уронил нам, бросив пакеты на стол:

— Наши секретные договоры с державами… Спрячьте…

И исчез так же драматически…

* * *

— Господи, что же мы будем с ними делать? — сказал Шидловский. — Ведь даже шкафа у нас нет…

— Что за безобразие, — сказал Родзянко. — Откуда он их таскает?

Он не успел разразиться: его собственный секретарь вошел поспешно.

— Разрешите доложить… Пришли матросы… Весь гвардейский экипаж… Желают видеть председателя Государственной думы…

— А черт их возьми совсем! Когда же я займусь делами? Будет этому конец?

Секретарь невозмутимо переждал бутаду.

— С ними и великий князь Кирилл Владимирович…

— Надо идти, — сказал кто-то.

Родзянко, ворча, пошел… произнес речь… о родине… о том, что «не позволим врагу, проклятому немцу, погубить нашу матушку-Русь»… и вызвал у растроганных (на минуту) людей громовое «ура». Это было хорошо — один раз, два, три… Но без конца и без края — это была тяжкая обязанность, каторжный труд…

Куда же деть эти секретные документы?.. Нет не только шкафа, но даже ящика нет в столе…

Но кто-то нашелся:

— Знаете что — бросим их под стол… Под скатертью их совершенно не видно… Никому в голову не придет искать их там… Смотрите… — И пакет отправился под стол.

Опять Керенский… Опять с солдатами. Что еще они тащат?

— Можете идти…

Вышли…

— Тут два миллиона рублей. Из какого-то министерства притащили… Так больше нельзя… Надо скорее назначить комиссаров… Где Михаил Владимирович? (Родзянко.)

— На улице.

— Кричит «ура»? Довольно кричать «ура». Надо делом заняться… Господа члены Комитета!..

Он исчез. Исчез трагически-повелительный.

* * *

Мы бросили два миллиона к секретным договорам, т. е. под стол — не «под сукно», а под бархат…

В сотый раз вернулся Родзянко… Он был возбужденный, более того — разъяренный… Опустился в кресло…

— Ну что? Как?

— Как? Ну и мерзавцы же эти…

Он вдруг оглянулся.

— Говорите, их нет…

«Они» — это был Чхеидзе и еще кто-то, словом, левые…

— Какая сволочь! Ну, все было очень хорошо… Я им сказал речь… Встретили меня как нельзя лучше… Я им сказал патриотическую речь, — как-то я стал вдруг в ударе. Кричат «ура». Вижу — настроение самое лучшее. Но только я кончил, кто-то из них начинает…

— Из кого?

— Да из этих… как их… собачьих депутатов… От исполкома, что ли, — ну, словом, от этих мерзавцев…

— Что же они?

— Да вот именно, что же?.. «Вот председатель Государственной думы все требует от вас, что вы, товарищи, русскую землю спасли… Так ведь, товарищи, это понятно… У господина Родзянко есть что спасать… немалый кусочек у него этой самой русской земли в Екатеринославской губернии, да какой земли! А может, и еще в какой-нибудь есть? Например, в Новгородской?.. Там, говорят, едешь лесом, что ни спросишь: чей лес? — отвечают: родзянковский… Так вот, Родзянкам и другим помещикам Государственной думы есть что спасать… Эти свои владения, княжеские, баронские и графские… они и называют русской землей… Ее и предлагают вам спасать, товарищи… А вот вы спросите председателя Государственной думы, будет ли он так же заботиться о спасении русской земли, если эта русская земля… из помещичьей… станет вашей, товарищи?» Понимаете, вот скотина?

— Что же вы ответили?