Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

Утром пришел Рузский и зачитал свой очень длинный разговор по прямому проводу с Родзянко. По нему выходит, что ситуация в Петрограде такова, что думские министры бессильны что-либо сделать, потому что это надо согласовывать с социал-демократической партией, представленной рабочими комитетами. Необходимо мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку, и Алексеев разослал его всем командующим. К двум часам поступили ответы от них. Суть их в том, что для спасения России, для успокоения армии на фронте необходимо предпринять данный шаг. Я дал свое согласие. Из Ставки поступил набросок манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я обсудил этот вопрос и вручил им исправленный и подписанный манифест. В час утра (уже 16-го) я покинул Псков. На сердце было тяжело из-за всех этих событий. Вокруг меня сплошные предательство, трусость, обман.

16 марта, пятница

Спал долго и хорошо. Проснулся далеко за Двинском. День был солнечный и холодный. Поговорил с близкими о вчерашнем дне. Много читал о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыли в Могилев. Все члены Ставки были на платформе. Пригласил Алексеева в вагон. В 9.30 пошел в дом. Явился Алексеев с последними новостями от Родзянко. Выяснилось, что Миша (великий князь Михаил) тоже отрекся. Его манифест кончается формулой из четырех членов (всеобщее, прямое, равное и тайное избирательное право) для выборов через шесть месяцев Учредительного собрания. Бог знает кто вложил ему в голову желание подписать такую вещь. Беспорядки в Петрограде стихли — если бы только все так и оставалось».

Генерал Лукомский, в то время помощник начальника Генерального штаба (позже он стал свидетелем Корниловского мятежа, о котором пойдет речь ниже), видел Николая в расстройстве:

«Перед отъездом из Могилева Николай II выразил желание проститься со своим штабом.

Генерал Алексеев пригласил всех членов штаба Верховного главнокомандующего и представителей конвоя Его Величества собраться в большом приемном зале.

Император вошел в зал. Отдав общий поклон, он произнес короткую речь. Он сказал, что ради благополучия страны, ради необходимости положить конец революции и предотвратить ужасы гражданской войны, дабы все силы страны были направлены на продолжение борьбы с противником на фронте, он принял решение отречься в пользу своего брата, великого князя Михаила Александровича. Тем не менее последний, в свою очередь, отказался от прав на трон. Император призвал нас подчиниться Временному правительству и приложить все наши силы для достижения главной задачи — довести войну до победного конца. После этого, пожелав всем нам удачи и обнявшись с генералом Алексеевым, император обошел помещение, останавливаясь поговорить с кое-кем из нас. Наши нервы были натянуты до предела; доносились сдавленные рыдания, а двое из присутствующих были на грани истерики; насколько человек потеряли сознание. Высокий старик с внушительной внешностью из конвоя Его Величества, стоявший рядом со мной, мучительно стонал, по его обветренным щекам катились слезы, и, покачнувшись, он, как подкошенный, рухнул во весь рост.

Император не мог больше выносить эту пытку; он отдал всем честь и, вытирая слезы, стремительно покинул помещение…

…Когда император с частью своей свиты поднялся в поезд, который должен был доставить его в Царское, произошел досадный инцидент, у которого не было никакого смысла и которого легко можно было бы избежать.

Делегаты из Думы, действуя то ли по приказу из Петрограда, то ли по своей инициативе, проверили тех, кто собрался сопровождать императора, и некоторым из них сообщили, что им не разрешено путешествовать вместе с императором и что они должны покинуть поезд. Среди них был адмирал Нилов. Все это было сделано очень грубо, самым невежливым образом. Делегаты объявили, что поездом командуют они и что необходимо подчиняться их приказам.

Об инциденте сообщили императору, но он только устало отмахнулся и тихо сказал: «Нам приходится подчиниться всем их требованиям. Дайте им делать все, что они хотят».

Суханов изобразил типичную реакцию Советов, которые считали все старания Думы совершенно бесполезными.

«В середине дня кто-то принес в Исполнительный комитет текст отречения Николая II… Документ этот ранним утром привезли из Пскова Шульгин и Гучков, ездившие за отречением от имени Временного комитета Государственной думы.

Конечно, последний манифест Николая не произвел в Исполнительном комитете никакого впечатления. Посмеялись кем-то переданному сообщению, что Николай перед отречением «назначил» Г. Е. Львова премьер-министром. Ужасно предусмотрительно со стороны мудрого и попечительного монарха! Ужасно тонко со стороны инспирировавших его дипломатов буржуазии!..