Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

Ему было сказано, что если Советы решили взять власть, то повсеместно пройдут представительные выборы и что он, Развозов, конечно же будет избран. На что Развозов сказал, что он отказывается от этой чести.

Примерно в два часа ночи раздался телефонный звонок от морского министра; он только что вернулся с заседания Временного правительства. Атмосфера в столице была предельно напряженная и тревожная, но пока никаких «вспышек» не происходило: Временное правительство предпринимало отчаянные попытки найти какое-то мирное разрешение ситуации. Не было никаких арестов, были предприняты лишь кое-какие меры против анархии и бунтов. С фронта поступил целый ряд телеграмм со словами поддержки стараниям правительства восстановить порядок в тылу, особенно в Петрограде; войска выражали верность Временному правительству.

Сразу же после этого разговора явился комиссар из ЦКБФ. Развозов сообщил ему о точке зрения Вердеревского, указав, что она не соответствует сказкам из ЦК Балтфлота. Далее возник спор: комиссар из моряков настаивал на необходимости предоставить все силы в распоряжение Советов и был твердо убежден, что эта мера даст положительные результаты. Развозов спорил с ним… Диспут был бесцелен: доводы обеих сторон были старыми и затасканными, но в целом этот разговор был характерен для разности взглядов.

Главный аргумент, изложенный большевистским комиссаром, был таков: если Советам не удастся взять власть, то флот обречен. В нем отпадет необходимость, да и люди откажутся воевать… Он исходил из того, что проблема распределения власти не может быть разрешена только требованиями меньшинства, потому что подавляющее большинство армии, похоже, настроено антибольшевистски; но он ответил: «Ну, если армия не поддержит флот, пусть он себе сам воюет. Что можно сделать без флота?»

На борту «Полярной звезды» раздавались крики, громкие голоса и топот ног; эти звуки действовали мне на нервы. Но будь в них что-то серьезное, флаг-офицер тут же доложил бы. Я чувствовал себя слишком усталым, чтобы расспрашивать.

Имело место некое странное происшествие. Незадолго до полуночи на борт «Кречета» поднялся какой-то матрос и попросил личного разговора с командующим флотом. Отвечая на вопрос дежурного офицера, он смутился и кинулся бежать. Дыбенко и Демчинский гоняли его по всему судну, но поймать так и не сумели; он исчез столь же загадочно, как и появился.

Позже со стороны экипажа снова стал раздаваться топот ног, шум и крики: «На фронт!.. Товарищи!..» Все это создало у меня впечатление, что экипаж готовится к вооруженному выступлению. Они чего-то ждали.

3.40. Ко мне только что явился капитан торпедного катера «Меткий», командовавший дивизионом; он показал мне приказ от ЦКБФ «на рассвете проследовать в Петроград».

Я рассказал ему о конференции ЦКБФ и о позиции, которую занял на ней командующий флотом; особенно подействовала на него необходимость подчиниться давлению, если после всех уговоров экипажи все же будут настаивать на экспедиции. Он спросил меня, имеет ли смысл утром поднять на мачте сигнал: «Должны ли мы следовать в предписанном направлении?» Мы решили этого не делать, чтобы не ставить начальство в трудное положение, но я сказал, что он может в письменном виде изложить — инструкции адмирала он получил через меня. Я испытывал к нему глубокое сочувствие.

9.30. С рассветом «Забияка», «Самсон» и «Меткий» пошли на Петроград. «Страстный» тоже должен был идти с ними, но, к счастью для его командира, у него вышел из строя двигатель.

Ночные голоса на самом деле принадлежали отряду вооруженных людей: примерно 1500 человек с разных судов сформировали «десантную экспедицию», которая отправилась в Петроград на поддержку Советов.

Торпедные катера также взяли на борт боезапас.

11.00. Утро я провел вместе с Черкасским в каюте Развозова. Время от времени мы обменивались случайными репликами — просто сидели и ждали… Черкасский спокойно сказал: «Все они врут… как и мы!»

11.30. На борт поднялся Руденский, капитан «Гражданина», и сообщил, что снимает с себя всякую ответственность за боеготовность судна, потому что самые незаменимые члены экипажа покинули корабль вместе со всеми и, полные уверенности, что они «помогают революции», присоединились к отрядам в Петрограде.

Моряки открыто говорят, что «если Советы не возьмут власть, то им, морякам, нечего делать на флоте… их вообще больше ничего не интересует… они не хотят, чтобы ими командовал капитал, но если сковырнуть его никак не удастся, то их очень мало волнует, будет ли столица русская, немецкая или французская».