Русская революция глазами современников. Мемуары победителей и побежденных. 1905-1918

3.00 дня. Меня позвал Черкасский. С ним был «хитрейший из хитрых» — А. М. Щастный (адмирал, впоследствии командующий Балтийским флотом. Расстрелян в 1918 году). Они молча протянули мне телеграмму, уже расшифрованную без присутствия контролера, хотя для этой цели был специально прислан человек. Содержание телеграммы было следующим: «По приказу командующего такие-то и такие-то части вместе с приданной артиллерией должны быть немедленно посланы в Петроград. Об исполнении данного приказа доложить без промедления. Подпись. Генерал Аукирский, начальник Генерального штаба».

Черкасский спросил мое мнение. Я ответил, что ответ должен быть отрицательным. Мне показалось непоследовательным отправлять войска, когда только вчера мы сообщили, что отказываемся разрешать торпедным катерам идти на Петроград. Да и во всяком случае, это не военный приказ. Оба они обозвали меня простаком и развернули свой план действий. Их ответ был таков: «1. Телеграмма номер… была расшифрована. 2. Мы под контролем и посему просим не посылать шифрованных телеграмм».

Кадеты (учащиеся офицерской школы) и часть населения Петрограда явно решили противостоять попытке большевиков захватить власть — вот и все. Никто не выказал ни малейшего желания защищать Керенского и его правительство.

Судя по рапорту К. Зубова, который только что покинул Петроград, атмосфера в нем предельно напряженная, но обе стороны воздерживаются от открытых выступлений, ни одна из них не хочет первой нападать. У кого нервы окажутся крепче?

Десантный отряд из Кронштадта уже высадился на берег.

5.45 дня. По телефону мы узнали новости из Петрограда. «Аврора» и «Амур» поднялись по Неве. Дворцовая площадь в баррикадах и повсюду идут уличные бои…

6.40 дня. Мои хитрые друзья так и не послали телеграмму, которую они составили. Они сожгли ее и вместо этого послали другую: «Всё под контролем… всё подчиняется приказам, отданным или полученным». Они поймут.

8 ноября.

1.00 дня. Свершилось. Временное правительство пало. Прошлой ночью мы получили по беспроводной связи сообщение об этом».

Вечером 6 ноября Рид посетил предварительное заседание Второго Всероссийского съезда Советов, официальное открытие которого было намечено на 7-е. Во главе с Даном и Мартовым меньшевики сделали последнюю попытку противостоять плану большевиков поднять вооруженное восстание против правительства Керенского. Меньшевики по-прежнему сохраняли большинство в Центральном комитете, но Ленин и Троцкий полагались на поддержку большей части коммунистической партии в России: Военно-революционный комитет Троцкого подчинил себе почти все части, кроме двух полков петроградского гарнизона. Настал критический момент революции.

«С наступлением ночи огромный зал наполнился солдатами и рабочими, густой темно-коричневой толпой, глухо гудевшей в синем табачном дыму. Старый ЦИК, наконец, решился приветствовать делегатов того нового съезда, который нес ему гибель, а может быть, и гибель всему созданному им революционному порядку. Впрочем, на этом собрании имели право голоса только члены ЦИК.

Было уже за полночь, когда Гоц занял председательское место, а на ораторскую трибуну в напряженной, казавшейся мне почти угрожающей тишине поднялся Дан.

«Переживаемый момент окрашен в самые трагические тона, — заговорил он. — Враг стоит на путях к Петрограду, силы демократии пытаются организовать сопротивление, а в это время мы ждем кровопролития на улицах столицы, и голод угрожает погубить не только наше правительство, но и самую революцию…

Массы измучены и болезненно настроены; они потеряли интерес к революции. Если большевики начнут что бы то ни было, то это будет гибелью революции… (Возгласы: «Ложь!») Контрреволюционеры только ждут мятежа большевиков, чтобы приступить к погромам и убийствам… Если произойдет хоть какое-нибудь выступление, то Учредительного собрания не будет… (Крики: «Ложь! Позор!»)

Совершенно недопустимо, чтобы петроградский гарнизон в районе военных действий отказывался исполнять приказания штаба… Вы должны повиноваться штабу и избранному вами ЦИК. Вся власть Советам — это смерть. Разбойники и громилы только ждут момента, чтобы начать грабежи и поджоги. Когда выставляются такие лозунги, как «вламывайтесь в дома, срывайте с буржуев сапоги и одежду!»… (Шум, крики: «Таких лозунгов не было! Ложь! Ложь!»)… Все равно, начинать можно по-разному, но кончится этим!

ЦИК имеет власть и право действовать, и все обязаны повиноваться ему. Мы не боимся штыков! ЦИК прикроет революцию своим собственным телом…» (Крики: «Он уже давно мертвое тело!»)

Страшный, непрекращающийся шум, в котором еле можно разобрать голос Дана, когда он, напрягая все силы, выкрикивал, ударяя кулаком по краю трибуны: «Кто подстрекает к этому, тот совершает преступление!»

Голос: «Вы уже давно совершили преступление! Вы взяли власть и отдали ее буржуазии!»

Гоц размахивает председательским колокольчиком: «Тише, или я удалю вас!»