Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками. 1918—1924

«Мы рассчитывали — или, может быть, вернее будет сказать: мы предполагали без достаточного расчета — непосредственными велениями пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по-коммунистически в мелкокрестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку»¹¹⁵.

* * *

Для большевиков утрата контроля над экономикой, позволившая хоть в известных пределах возродиться частному предпринимательству, таила серьезную политическую угрозу. Поэтому экономическую либерализацию они сопроводили усилением контроля в сфере политической. На XI съезде партии Ленин так объяснял резоны этой, казалось бы, противоречивой политики:

«Отступать после победоносного великого наступления страшно трудно; тут имеются совершенно иные отношения; там дисциплину если и не поддерживаешь, все сами собой прут и летят вперед; тут и дисциплина должна быть сознательней и в сто раз нужнее, потому что, когда вся армия отступает, ей не ясно, она не видит, где остановиться, а видит лишь отступление, тут иногда достаточно и немногих панических голосов, чтобы все побежали. Тут опасность громадная. Когда происходит такое отступление с настоящей армией, ставят пулеметы и тогда, когда правильное отступление переходит в беспорядочное, командуют: "Стреляй!". И правильно»[218].

Период с 1921 по 1928 г. характеризовался, таким образом, сочетанием экономической либерализации с усилением политических репрессий. Последние выразились в подавлении тех независимых институтов, которые еще сохранились в России, а именно православной церкви и конкурирующих социалистических партий, в усилении карательных мер по отношению к интеллигенции и университетам, сопровождавшихся массовыми высылками из страны представителей духовной элиты, признанных наиболее опасными, в ужесточении цензуры и уголовного законодательства. Тем, кто возражал, что такие действия могут произвести дурное впечатление за границей как раз в тот момент, когда экономическая либерализация возвысила престиж государства, Ленин отвечал, что нет нужды «угождать "Европе"», а следует «продвинуться дальше в усилении вмешательства государства в "частноправовые отношения", в гражданские дела»¹¹⁶.

Главным орудием такого вмешательства была политическая полиция, которая при нэпе была преобразована из орудия слепого террора во всеохватывающее ведомство государственного аппарата. Согласно служебной инструкции, в ее новые задачи входило пристально следить за экономическими условиями, предотвращать «саботаж» антисоветских партий и иностранного капитала и обеспечить высокое качество и своевременную поставку товаров государству¹¹⁷. Чтобы понять, насколько политическая полиция пронизывала все сферы советской жизни, достаточно взглянуть на то, какие посты занимал в разное время ее глава Ф.Э.Дзержинский: наркома внутренних дел, наркома путей сообщения, председателя ВСНХ.

ЧК ненавидели все, и дурную славу, какую она заслужила, проливая потоки невинной крови, упрочило еще и мздоимство и коррупция, процветавшие в ее аппарате. В конце 1921 г. Ленин решил реформировать ЧК по образцу царской тайной полиции. Из сферы полномочий ЧК изымались обычные преступления (в противоположность государственным), которые отныне переходили в ведение Комиссариата юстиции. В декабре 1921 г., приветствуя успехи ЧК, Ленин разъяснял, что при нэпе требуются иные методы безопасности и что «революционная законность» была велением времени: стабилизация страны сделала возможным «сужение» функций политической полиции¹¹⁸.