Русская революция. Ленин и Людендорф (1905–1917)

Такой дерзкий номер, как удачное личное вступление в контакт с антиправительственным подпольем на юге России под носом у грозной русской охранки, мог принести кандидату на должность в русском отделе Большого генштаба особое реноме двоякого рода. Учитывая круг его военных задач, закладка фундамента отношений с силами российского революционного подполья представляла собой важный задел для будущего сотрудничества с русскими революционерами, определивший ориентиры его работы в русском отделе. Подобные связи, которых традиционно мыслившие генштабисты-дворяне того времени чурались, видимо в силу политического этикета и почтения к российским монархам, окружали выходца из буржуазной среды специфическим ореолом — смелого, но лишенного чести и традиций карьериста. Кажется, Людендорфа в Генеральном штабе действительно сопровождал такой ореол, сделав его полезным, но не слишком уважаемым аутсайдером. У части немецкого и русского социалистического и рабочего движения Людендорф своим знакомством с российским революционным подпольем, напротив, заслужил кредит доверия, продолжавший действовать даже в начале 1920-х гг. Тем не менее суждение одного из современных биографов Людендорфа о нем как о «лучшем знатоке царской России среди офицеров Генерального штаба»[34] никоим образом не соответствует фактам: русским языком он владел слабо, о российском обществе знал мало, а в понимании России сильно уступал своим блестящим коллегам по русскому отделу, из которых император, невысоко ценивший Людендорфа, лучшим знатоком России считал Макса Хоффмана[35]. Зато в последующие годы Людендорф приобрел славу непримиримого противника Российской империи, возможно, благодаря в том числе своим тайным отношениям с внутренними врагами русского государства. Может быть, в ходе подготовки войны на два фронта против Франции и России эта слава сыграла роль в его переводе в оперативный отдел, где он с 1904 г. возглавлял секцию, а с 1908 г. стал руководителем всего отдела, и возобновление контактов с российскими антигосударственными элементами во время войны в самом деле, как утверждали неназванные осведомители шведских газет, явилось логическим развитием прежних связей.

В хорошо информированном конспиративном революционном подполье Российской империи весть о визите высокопоставленного немецкого офицера к одесским революционерам и анархистам с выражением поддержки, должно быть, распространилась со скоростью лесного пожара и пробудила надежды, которые сформировали устойчиво положительный образ Людендорфа на левом фланге русского и немецкого социалистического движения. Стоит отметить, что проживавший с 1895 г. в Петербурге 25-летний помощник присяжного поверенного В. И. Ульянов из Симбирска, принадлежавший к социал-демократическому подполью столицы и мечтавший о революционном перевороте в России, впервые побывал в Берлине на следующий год после посещения Одессы Людендорфом, и обычно столь дотошные лениноведы Востока и Запада так и не выяснили точно, зачем он туда поехал и чем занимался: его берлинская жизнь в августе — сентябре 1895 г. до сих пор по большей части покрыта мраком неизвестности[36]. Берлин стал конечным пунктом продолжавшегося несколько месяцев «обзорного турне», которое Ульянов во время своей первой заграничной поездки совершил по центрам русской социал-демократической эмиграции в Австрии, Швейцарии и Париже.