Русская революция. Россия под большевиками. 1918-1924

Традиционным бедствием России были неурожаи: за последние несколько десятилетий перед революцией это случалось в 1891 — 1992, 1906 и 1911 гг. Многовековой опыт научил крестьянина бороться с превратностями природы, запасая продукты впрок в количестве, достаточном, чтобы пережить один или даже два неурожайных года. Обычно недород приводил к сильному голоду, но редко к катастрофе. Потребовалось три года бессовестной, методической, губительной для сельского хозяйства работы большевиков, чтобы Россия познала величайший голод, унесший жизни миллионов людей*.

* Можно понять, почему советские историки не могли посвятить этой теме достойного внимания. Но труднее уразуметь, почему ее проигнорировали западные ученые. Например, в трехтомной «Истории Русской революции» Карра, где нашлось место для самой эзотерической информации, отводится ужасающей катастрофе один-единственный абзац на том только основании, что «данные о погибших недостоверны» (The Bolshevik Revolution. Vol. 2. P. 285). Сходные доводы приводили неонацистские историки как достаточное основание для того, чтобы вообще не говорить о Холокосте. К моменту создания этой книги не появилось еще ни одного серьезного научного исследования, посвященного голоду 1921 года.

Ему предшествовала засуха 1920 г. Тогда беду удалось временно отвратить благодаря тому, что во вновь присоединенных Украине и Северном Кавказе, еще не испытавших на себе всех прелестей советского режима, скопились большие запасы зерна: в 1921 г. половина продуктов, собранных государством по продналогу, поступала с Украины¹⁷¹. Однако, поскольку механизм сбора продуктов на Юге и в Сибири еще не заработал в полную силу, тяжкий груз продналога ложился на истощенные центральные губернии¹⁷².

Климатические условия, повлекшие голод 1921 г., были сходны с обстановкой 1891—1992 гг. Осень 1920 г. выдалась необычайно засушливой. Зимой выпало мало снега, да и тот сразу растаял. Весной 1921 г. Волга обмелела и не разлилась, как обычно. Затем наступили испепеляющая жара и засуха — злаки сгорели, земля растрескалась. Огромные пространства черноземных пашен превратились в пыль¹⁷³. То, что еще оставалось на земле растущим, пожрала саранча.

Но природные бедствия не были главной причиной трагедии. Голод 1921 г. подтвердил справедливость народной пословицы: «Неурожай от Бога, голод от людей». Засуха только приблизила катастрофу, которая рано или поздно неизбежно должна была наступить в результате аграрной политики большевиков: авторитетный знаток этой проблемы утверждает, что, если бы не политические и экономические факторы, засуха не обернулась бы столь тяжкими последствиями¹⁷⁴. Бездумная конфискация «излишков», которые чаще всего были вовсе не излишками, а минимумом, необходимым для выживания, обеспечила трагедию. В 1920 г., по словам наркома продовольствия А.Цюрупы, крестьянского урожая было достаточно ровно для того, чтобы прокормить себя и отложить зерно для посева. Таким образом, никаких запасов на черный день, какие извечно приберегали крестьяне, не оставалось.

Засуха 1921 г. поразила приблизительно половину хлебородных районов, из них в 20 процентах урожай погиб полностью. Население, охваченное голодом, исчислялось в марте 1922 г. в 26 млн в России и 7,5 млн на Украине, то есть всего 33,5 млн, из которых 7 млн было детей. В результате, по подсчетам американского эксперта, от 10 до 15 млн человек умерли или получили необратимые последствия для здоровья*. Более всего пострадал поволжский черноземный регион, в иные времена главный поставщик зерна: Казанская, Уфимская, Оренбургская и Самарская губернии, где урожай в 1921 г. составлял менее 5,5 пуда на человека, то есть половину того, что требовалось для выживания, и ничего для посевов**. Пострадали и бассейн Дона и южная Украина. Во всех остальных регионах страны урожай снизился до 5,511 пуда на человека, чего едва хватало для пропитания¹⁷⁵. Продукция двадцати пораженных голодом хлебородных губерний европейской и азиатской России, которые до революции давали 20 млн тонн зерна ежегодно, в 1920 г. снизилась до 8,45 млн тонн, а в 1921 г. составила только 2,9 млн тонн, то есть сократилась на 85%¹⁷⁶. В 1892 г., когда из-за неблагоприятных погодных условий наблюдался самый крупный в последние годы существования царского режима неурожай, производство зерна снизилось всего на 13% в сравнении с обычной нормой¹⁷⁷. Этот разительный контраст следует отнести по большей части за счет аграрной политики большевиков.

* Известия. 1922. № 60/1499. 15 марта. С. 2; Hutchinson L. In: Colder F.A., Hutchinson L. On the Trail of the Russian Famine. P. 17. Несколько иные цифры дает Помгол (Итоги борьбы с голодом в 1921—22 гг. М., 1922. С. 460.) Данные о детях взяты из кн.: Pethybridge P. One Step Backwards, Two Steps Forward. Oxford, 1990. P. 105.