Русская рулетка (сборник рассказов)

«Ми-ми!» —  раздалось вскоре из-за стенки — Рыжий тащился от диснеевских мультфильмов. Как можно было только сочетать это помешательство на мультфильмах с его профессией, для меня так всегда и останется загадкой. Но мы все знали об этом чудачестве Рыжего, и никто его никогда не укорял.

Катенька лежала свободно раскинувшись. У края ее губ слегка выступила пена.

«Какие сладкие сны ты сейчас видишь, девочка?» —  подумал я и осторожно провел своей горячей ладонью по ее лицу, убрав упавшую ей на глаза непослушную челку. Даже и в таком состоянии она была очаровательна.

У меня больно защемило в груди. Она ведь могла жить совсем другой жизнью. Встретить такого же, как она, молодого красивого парня, родить ему ребенка, заслужить право на счастье. Вместо этого она предпочла быть потрошительницей сердец, в конце концов разбив своё собственное.

Подумав так, я вдруг неожиданно уловил, что нашел ту, может быть, единственную, зацепочку, которой мне так сильно не хватало сейчас и которая спасительно уводила меня из потаенной области моего разгоряченного сердца внутрь глобального айсберга выработанного во мне годами равнодушия.

Я представил ясно, что станет с ней дальше, потому что видел сотни таких, как она, начинавших с блеска и славы и кончавших в лучшем случае подзаборной жизнью, в худшем — сырой безымянной могилой или просто холодным трупом на загородной мусорной свалке.

И представив себе это, я понял, что смогу сделать то, ради чего приехал сюда, и может быть, тем самым только облегчу участь невинной души безвозвратно потерянной для всех навсегда Катеньки.

Моё прикосновение, наверное, разбудило ее, но она еще окончательно не пришла в себя, лишь улыбнулась слегка, увидев в пелене утреннего пробуждения знакомое и не омерзительное ей лицо, потом она снова тяжело закрыла глаза. И тогда я взял лежащую возле нее подушку и накрыл ею ее голову.

Если б кто знал, чего мне это стоило! Однако я уже не мог поступить иначе. Я всё вырешил.

Катенька стала задыхаться, захрипела в сонном испуге, судорожно схватила мои руки, но куда ей, такой хрупкой и почти невесомой, было справиться с моим мощным мускульным весом. Она стихла быстро. Лицо ее по-прежнему, как показалось мне, светилось. Лишь набухшая голубая жилка у виска говорила о перенесенном ею напряжении.

Я, как сомнамбула, поднялся и неторопливо вышел в гостиную. Рыжий оторвался на минуту от экрана, где длинноносый койот жаркой Аризоны безрезультатно гонялся за палкообразным страусом, и вопросительно уставился на меня. Я сказал, что можно ехать.

Рыжий поднялся, но все-таки вошел в спальню, приложил к шее Катеньки два пальца, убедился, что она мертва. Это была и его работа тоже. Мы свое дело сделали. За нами сюда приедут «мусорщики» и все приведут в прежний божеский вид.

А потом в эту квартиру вселят еще одну Катеньку, потом еще одну, и мир как ни в чем не бывало полетит дальше в тартарары, пока в один из далеких дней где-то на краю Вселенной не разорвется от собственного равнодушия. Но моя любовь к Катеньке, я это знал наверняка, так и останется глубоко замороженной в одном из структур моего ледяного айсберга, раньше называвшегося сердцем…

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДЖОНА-СЧАСТЛИВЧИКА

Джон гнал свой автомобиль по ночному шоссе на сумасшедшей скорости. Ему было всё равно, врежется ли он в какой-нибудь проносящийся мимо трейлер, кого-нибудь собьет или расшибется в лепешку об одиноко стоящее на обочине, невидимое в пелене безлунной ночи дерево.

Он был зол. И злился на себя. Его раздражению не было предела.