Русская сатирическая сказка

В сатирической сказке действие движется быстро, изобразительные средства используются с величайшей экономией. Герой обычно характеризуется одним, но основным признаком, который отмечается эпитетом (богатый, бедный, глупый и т. д.); обстановка, в которой развертывается действие, намечена немногими, но наиболее существенными чертами, подобно тому как это делают сценические ремарки в драматическом жанре. Диалог состоит из коротких, метких и острых реплик главного героя и вопросов или речей осмеиваемого персонажа, выдающих осуждаемые в нем качества. Диалог — наиболее подвижная, изменяющаяся часть сатирической сказки; в нем заметнее всего проявляется творческая индивидуальность сказочника, богатство его словаря, остроумие, находчивость, изобретательность.

Самое построение сатирической сказки особенно связано с устным ее исполнением: у многих сказочников текст представляет собой как бы развернутый сценарий с ясно очерченными ролями действующих лиц.

***

При решении вопроса о национальных чертах русской народной поэзии в целом сатирическая сказка, как особый художественный жанр народного искусства, имеет большое значение.

Передовая революционно-демократическая мысль давно предъявляла фольклористам требование показать не только элементы сходства сказок разных народов и эпох (на чем сосредоточивали внимание компаративисты всех школ), но и прежде всего самобытность русского устно-поэтического творчества. Так, еще в 1860 г. журнал «Современник» по поводу русских легенд, изданных А. Н. Афанасьевым, говорил: «Сравнения с легендами других народов, конечно, интересны, но мы так к ним привыкли, что желали бы, наконец, другого, например, чтобы нам показали различие легенд по разным народностям. Нельзя же думать, что легенды совершенно похожи у всех народов; тогда бы не стоило труда изучать их у каждого в такой подробности».[20] Это положение не потеряло своего значения и в применении ко всему сказочному фольклору, в частности к сатирической сказке. Значительная часть именно сатирических русских сказок представляет собой своеобразные художественные отражения русской исторической действительности, народного мировоззрения, и они очень далеки от сказок других народов.

Острая социальная направленность, классовое чутье, ненависть к угнетателям — одна из важнейших характерных черт русской сатирической сказки, запечатлевшей многовековую борьбу трудового народа в условиях классового общества со всеми формами эксплуатации.

Вера в будущее сочеталась у создателей и носителей сатирической сказки с беспощадным осмеянием их классовых врагов. Невежественный, самодовольный барин, глупый настолько, что приобретает для защиты от волков овцу, надменный царь, готовящий всевозможные ловушки для своих еще более надменных и к тому же жестоких бояр, но, в свою очередь, обманутый отставным солдатом, жадный и тупой поп — похотливый любовник, попадающий в смолу и перья, стали непременными персонажами народной сатиры.

Конечно, не только этими образами ограничивается круг действующих лиц народной сатирической сказки. Черты чванливого вельможного наглеца вошли в облик волка из сказок о животных; туп и заносчив чорт, неизменно отступающий перед самым простым, даже подчеркнуто простоватым человеком.

Глупость, жадность, разгильдяйство, большие пороки и мелкие недостатки высмеивает русская сатирическая сказка, не боясь того, кто по всем своим внешним данным — по силе, богатству, знатности — еще был победителем в жизни, но уже повергнут в народных мечтаниях.

Социальная острота сатирической сказки достигает иногда высокой степени. Так, в одном из вариантов специфически русской сказки «Горшеня», действие которой приурочивается ко времени Ивана Грозного, герой отвечает царю на вопрос: «Кто на свете лютей и злоедливей всех?». — «Ваше царское величество! Лютей, — говорит, — и злоедливей всего на свете казна. Она оченно всем завидлива; из-за нее пуще всего все, слышь, бранятся, дерутся, убивают до смерти друг дружку; в иную пору режут ножами, а не то так иным делом. Хоть, — говорит, — с голоду околевай, ступай по миру — проси милостыню, ты того гляди: у нищего-то суму отымут, как мало-мальски-то побольше кусочков наберешь, коим грехом еще сдобненьких» (Афанасьев, № 324).