Русская сатирическая сказка

В варианте А. Н. Афанасьева «Дока на доку» колдун превращается в разъяренного быка, а солдат в медведя, колдун в зайца, солдат его гонит и т. п. Под конец колдун дает солдату пива, от которого у того выпадают зубы. Но он их вставляет опять, затем пьет пиво колдун и слепнет. У Савруллина солдат пьет «заколдованное» пиво и пляшет, хотя должен был сойти с ума, затем он дает стакан колдуну, а сам «незаметно из табакерки табак высыпал в пиво», отчего у «колдуна» в глазах стало зелено. Таким хитрым манером надувает он противника и сам слывет за колдуна. Вместо чудес, как и в других сказках, — вполне вероятные, во всяком случае на первый взгляд, события. Эти черты отличают все сатирические сказки Савруллина — «Мужик и злая баба», «Стрехулат», «Дядя с племянником», «Новая изба и черемисин» и др.

Сказки Глухова и других сказочников-пермяков (С. К. Киселева, Н. Ф. Шешнева) хотя и содержат индивидуальные черты юмора, но за рамки традиции обычно все-таки не выходят.

К сожалению, о целом ряде сказочников этого периода мы не располагаем никакими материалами и не всегда можем даже определить время записи сказок. Так, ничего мы не знаем о тобольском мальчике-сказочнике Гавриле Кушникове, от которого записано одиннадцать сказок, в том числе несколько сатирических (Смирнов, II, стр. 827), о Евдокиме Хатуле из Смоленской губернии, о тульском сказочнике Козлове, рассказывавшем острую сказку о чудотворных иконах (Смирнов, II, стр. 601), и о многих других, чьи сатирические сказки включены в сборник Смирнова, Добровольского и др.

Не располагаем мы никакими данными и о крупном смоленском сказочнике Иване Шорнике (Дорогобужский уезд, Бизюковская волость), от которого в 1914 г. было записано пятнадцать сказок (почти исключительно сатирических), вошедших в сборник А. М. Смирнова (Смирнов, II, стр. 556 и др.). Герои его сказок — солдаты, посрамляющие сенаторов, бабка Мауриха, принявшая мельницу за богородицу, попов работник, обманутый архиерей, два ловких вора. Черты современности довольно широко вошли в сказки Ивана Шорника. Так, в сказке «Почему москоуские — жулики» действие происходит в поезде, в вагоне первого класса. Один из воров при свете вешает часы на стену, а в темноте прячет их, второй тщетно их ищет. Все это говорит не только о своеобразном юморе сказочника, но и о его наблюдательности, «бывалости». Судя по прозвищу, сказитель принадлежал к бродячим ремесленникам и грамотеям: его грамотность подтверждается высокомерным отношением к неграмотным (в сказке «Бабка Мауриха»). Нечто общее со сказкой Ивана Шорника есть и у другого ремесленника-сказочника А. X. Селезнева (Зеленин, Вятск. сб., стр. XX, 181 и др.), а также в сказках бродячего сказочника Афанасия Тимофеевича Краева, уроженца Ключевской волости Котельнического уезда Вятской губернии (там же, стр. XVIII, 82 и др.).

А. Т. Краев, полунищий, дряхлый старик, сделал рассказывание сказок своим ремеслом, имевшим спрос в основном на деревенских свадьбах. Сказка кормила и поила его; недаром, по словам собирателя, «прочувствованное и подробнейшее описание ощущений славного „питуха“ на свадьбе... явно рассчитано на то, чтобы рассказчику поднесли лишнюю рюмку водки» (Зеленин, Вятск. сб., стр. XIX). Естественно, что в его сказках «преобладают веселые сюжеты, вызывающие смех деревенских слушателей. Встречаются у него нескромные и прямо скабрезные намеки». Сказки А. Т. Краева, даже при частом, повидимому, повторении, не схематизированы.

К сожалению, материала для характеристики этого сказочника очень мало, так как собственно сатирической сказкой из приведенных в сборнике может считаться лишь одна — «Попов работник и дьякон». Большинство же рассказанных А. Т. Краевым сказок носит лишь отдельные черты сатирической интерпретации.

Сохранившийся репертуар сказочников-сатириков XIX — начала XX века убеждает в том, что в рамках типичных особенностей сатирического сказочного стиля (социальная антитеза, насмешка над представителями господствующих классов, ирония, развитой диалог и т. д.) отдельные исполнители проявляют свою творческую индивидуальность. Усиление антикрепостнической направленности, заострение насмешки над духовенством, над чиновниками и кулаками у одних исполнителей и — более редкое — стремление превратить сатирическую сказку в юмористическую у других, введение новых деталей в повествование, обыгрывание отдельных мотивов, с одной стороны, и предельное сокращение повествовательной части сказки, с другой, сближающее ее развитым диалогом с народным театром, склонность некоторых исполнителей к «складной», рифмованной речи («скоморошьему ясаку»), к уснащению рассказа пословицами, прибаутками, традиционными сказочными зачинами и концовками, введение психологических мотивировок поступков героев — все эти индивидуальные черты сатирического сказочного стиля отдельных мастеров не нарушают в целом своеобразия сатирической сказки как одной из разновидностей народной прозы.[40]  

Сказки И. Д. и С. И. Богатыревых (Дм. Молдавский)