Читаем Русская сатирическая сказка полностью

Русская сатирическая сказка

Сказка о лисе и волке (Смирнов, № 293), Лиса и кувшин (А. А. Эрленвейн. Народные сказки, собранные сельскими учителями. М., 1863, № 34), Лиса и журавль (Афанасьев, № 33), Лиса и тетерев (Смирнов, № 67), Кот и лиса (Афанасьев, № 40), Напуганные медведь и волк (Афанасьев, № 44), Журавль и цапля (Афанасьев, № 72). Сказки о животных (немногие образы которых мы включили в сборник), частично сложенные еще в доклассовый период, продолжали развиваться в период феодализма, причем и старшие их образцы и вновь возникавшие включали элементы сатиры. В образах сказочных животных запечатлевались определенные черты характера людей, их поведения, взаимоотношений людей разного социального положения. В сказках о животных складывались типичные образы, которым уподоблялись люди в пословицах и поговорках, а позднее — в баснях, где сатирические элементы сказок о животных получили особо широкое развитие.

Русская басенная традиция теснейшим образом связана со сказками о животных. В баснях постоянные черты героев сказок (лисы, волка, медведя и проч.) окончательно закрепились. Напомним хотя бы такие басни И. А. Крылова, как «Лиса», «Лиса-строитель», «Лисица и виноград», «Лисица и осел» и многие другие, где каждое животное — выражение определенной черты: лиса — хитра, волк — жаден, глуп, медведь — добродушен, неповоротлив, и т. п.

В творчестве советских писателей-сатириков сказки о животных также отразились главным образом в баснях. Общеизвестны басни Сергея Михалкова, где давно знакомые образы сказок о животных приобрели новые черты, хотя и связанные с их основными, сказочными. В басни поэта вошли образы лисы («Лиса-проныра», «Лиса и бобер» и др.), волка («Волк-травоед»), медведя и проч.

Ворона (Зеленин, Вятск. сб., № 71; записано от Кузьмы Михеева), Ворона-Карабута (Зеленин, Пермск. сб., № 89). Оба варианта сказки — сатира на царя, его чиновников, суд и пр. В ткань первого варианта вплетена этиологическая легенда.

Лиса-исповедница (Афанасьев, № 15). Сказочный образ лисы — хитрой, лукавой, лицемерной — был в XVII веке использован в русской демократической сатире для разоблачения лицемерия и своекорыстия духовенства. Автор «Сказания о куре и лисице» представил в образе лисицы, приглашающей исповедаться у нее петуха и упрекающей его в нарушении правил христианской морали, на самом же деле замыслившей съесть «кура», формальное благочестие духовенства, за которым скрываются его жадность и лицемерие. Эта повесть через рукописные сборники, лубочные тексты и сборник конца XVIII века «Старичок-Весельчак» была усвоена сказочниками. Записанные устные тексты сказки «Лиса-исповедница», как показывает их исследование, представляют пересказ прозаической редакции «Сказания о куре и лисице», причем сказочники пропускали из своего оригинала то, что относится в нем к обличению формального благочестия: «...убеждения лисы в необходимости покаяния, церковные доказательства греховности петуха, его оправдания. Зато прочно привились в сказке бытовые моменты повести, особенно рассказ о посещении лисой курятника» (В. П. Адрианова-Перетц. Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века. М.—Л., 1937, стр. 187—190).