Русская Швейцария

Проходил по этой улице в поисках кафедрального собора и Василий Розанов. Оригинальнейший русский мыслитель и здесь остался верен себе – он заблудился. «С берега озера был виден готический купол разыскиваемой церкви, – рассказывает Розанов в “Реликвиях Кальвина”, – а теперь, когда я, очевидно, был где-то неподалеку от нее, я совершенно не мог ее отыскать из-за ужасной путаницы щелей-улиц, откуда ничего не видно, кроме вот двух домов vis-a`-vis, между которыми пробираешься. Оказывается, я уже несколько раз прошел почти мимо церкви, не заметив боковой щели-улицы, когда наконец меня толкнули в ответ на предложенный в десятый раз вопрос: куда же идти? Эта боковая щель называется Rue Calvin. Я взволновался».

Описывая свое посещение домика и церкви Кальвина, Розанов признается: «Осматривая последнюю, я чуть-чуть, по неосторожности и неудержимому порыву, не примерился сесть на его стул. Но какой-то инстинкт вовремя остановил меня».

Собор производит на русских холодное, скорее отталкивающее впечатление. Карамзин: «Женевская кафедральная церковь напоминает мне давно прошедшие времена. Тут был некогда храм Аполлонов, но огонь пылал в стенах его и разрушил отчасти величественное здание древнего искусства – воцарилась новая религия, и развалины языческого храма послужили основанием христианской церкви. Вхожу во внутренность – огромно и пусто!» Может быть, так отталкивает русского путешественника дух Кальвина, всё еще витающий под готическими сводами. Как сказал Герцен: «В каждом женевце остается на веки веков след двух простуд, двух холодных дуновений: бизы и Кальвина…»

От кафедрального собора спустимся к площади Молар (place du Molard). Здесь на средневековой сторожевой башне в 1921 году установлен барельеф работы Поля Бо «Женева – город изгнанников». Женщина, символизирующая приветливую к эмигрантам Женеву, протягивает руку некоему лысому бородатому мужчине. По стойкой женевской легенде, скульптор придал лицу изгнанника характерные черты вождя мировой революции.

Еще несколько шагов к озеру, и мы оказываемся в так называемом Английском саду – еще одна обязательная городская достопримечательность. Этот скверик сыграл свою трагическую роль в женевской жизни Достоевских. «В первых числах мая стояла дивная погода, – пишет Анна Григорьевна в своих воспоминаниях, – и мы по настоятельному совету доктора каждый день возили нашу дорогую крошку в Jardin des Anglais, где она и спала в своей колясочке два-три часа. В один несчастный день во время такой прогулки погода внезапно изменилась, началась биза (bise), и, очевидно, девочка простудилась, потому что в ту же ночь у нее повысилась температура и появился кашель».

Наверно, какое-то предчувствие с самого приезда в Женеву заставило Достоевского невзлюбить этот небольшой городской парк. В письме Майкову он так изобразил это, в общем-то, красивое место: «Разбили дряннейший палисадник из нескольких кустиков (ни одного дерева), совершенно в роде двух московских палисадников, в Москве, на Садовой, если б их соединить вместе, и фотографируют и продают: “Английский сад в Женеве”».

Дом на улице Монблан, где жил Ф. Достоевский