Русская Швейцария

Отсюда, из этого «палисадника», Анна Григорьевна, мучимая ревностью, следила за своим мужем, подозревая, что он ходит вовсе не читать русские газеты, а к тайно приехавшей в Женеву Аполлинарии Сусловой: «…Все-таки я решилась следить за Федей, чтобы знать, неужели он мне изменяет. Когда он после обеда пошел в читальню, я высмотрела, как он действительно туда вошел. Потом я отнесла домой книги и поспешила через другой мост в Английский парк, из которого было очень хорошо видно, если бы он вышел, но дожидаться там, пока он прочитает все газеты, было бы, право, глупо, потому что иногда он читает часа 2, а стоять на месте 2 часа очень тяжело, потому я решилась тихонько пройтись мимо кофейни, вполне уверенная, что он меня не заметит. Так и случилось, я прошлась и увидела, что он смирнешенько сидит себе у стола и читает газету…»

Кофейня, куда Достоевский ежедневно ходил читать газеты, – кафе «Корона» (“de la Couronne”), располагалась на набережной Гранд-Кэ (Grand Quai), напротив Кэ-де-Берг (Quai des Bergues). Здесь Федор Михайлович встречался со своим единственным женевским знакомцем, Огаревым. Именно в беседе за чашкой кофе в «Короне» Огарев присоветовал ему переехать в Веве, здесь же он передал Достоевскому почитать «Былое и думы».

Перейдем на другой берег Роны. Кстати, этот мост (Pont des Bergues), о котором Герцен сказал, что он «в Женеве то же, что Тверской бульвар в Москве», и по которому каждый день гуляли Достоевские, становился и местом семейных размолвок. «В 2 часа пошли обедать, – записывает в дневнике Анна Григорьевна, – взяв от хозяек зонтик, который сделался причиной ссоры между нами, именно, так как под одним зонтиком под руку идти было гораздо удобней, то Федя и взял меня под руку, и, очень весело распевая, мы пошли через мост. Но тут мне случилось поскользнуться, но так сильно, что я было чуть не упала; вдруг Федя раскричался на меня, зачем я поскользнулась, как будто я это сделала нарочно, я ему отвечала, что зонтик не панцирь и что он дурак. Так мы дошли до библиотеки, где Федя отдал книги, но потом мне сделалось так досадно, да и было неприятно идти под руку с человеком, который на меня сердит. Я пошла без зонтика, а он под зонтиком. Потом ему показалось, что какие-то торговки смеялись, видя, что он идет покрытый, а я нет, и он перешел на другую сторону улицы…»

Островок Руссо, мимо которого мы проходим, тоже не остался без упоминания русскими путешественниками. В путевых записках мадам Курдюковой, объясняющейся в любви философу, читаем:

Ля статю на пьедестале,

В зыбком озера зерцале

Отражается она;

И меж листьями луна

Чудно обдает контуру

Этой бронзовой фигуры;

И, теряясь меж кустов,

Мне л’еспри дю философ —

Дух его напоминает!