Русская Швейцария

В 1907 году она снова приедет в Цюрих и остановится у швейцарского врача-социалиста Фрица Брупбахера, женатого на русской цюрихской студентке-революционерке Лидии Кочетковой. Он запишет свои впечатления в воспоминаниях: «Мне кажется, что, несмотря на всю свою общительность, несмотря на чувства любви и уважения, испытываемые нами по отношению к ней, она была одиноким человеком. Она сказала Лидии Петровне, что самое прекрасное в жизни – это просто любить и быть любимым». В 1915 году Фигнер вернется из Швейцарии на воюющую родину, после революции останется в большевистской России, дотянет до социализма и чисток, переживет уничтожение своих коллег-политкаторжан и умрет девяностолетней, когда гитлеровские войска будут под Сталинградом. Елизавету Южакову в 1880 году арестуют по делу о подкопе под Херсонское казначейство и приговорят к ссылке. Она бежит из Сибири, поймана и приговорена теперь к тюремному заключению. После выхода отправлена на поселение в Якутию. В 1883-м будет убита мужем, ссыльным рабочим, который после этого покончит с собой.

Е.И. Гребницкая

Екатерина Гребницкая, сестра критика-нигилиста Писарева, также фиктивно вышедшая замуж студентка-медичка, будет работать наборщицей в эмигрантской типографии и, когда для выпуска революционного издания потребуются дополнительные средства, поступит в содержанки к состоятельному лицу. Покончит с собой в Женеве в 1875 году двадцати трех лет.

Надежда Смецкая, студентка Цюрихского политехникума, дочь богатых родителей, предложит в 1877 году Кропоткину вступить с ней в фиктивный брак, чтобы получить от родителей приданое, которое она хотела употребить на дело революции. Кропоткин сначала даст свое согласие, но потом откажется. Смецкая уедет в 1878 году в Россию, где попытается поднять восстание среди уральских казаков. Будет арестована в 1879-м, сослана в Восточную Сибирь. За попытку к побегу ее отправят в Якутскую область, где она выйдет замуж за ссыльного поляка, писателя Адама Шиманского. В 1896 году заболеет душевной болезнью и проведет девять лет в психиатрической лечебнице, где и угаснет тихо в революционном 1905 году.

«Русский Цюрих быстро опустел, – напишет Кулябко-Корецкий, – и даже Лавров со своими сотрудниками, а за ним и его антагонист Сажин переселились в Лондон». И закончит свои воспоминания так: «По прошествии 41 года, а именно в августе 1914 года, убегая от немцев в Швейцарию после объявления Вильгельмом II войны России, я вновь на два-три дня очутился в Цюрихе и, конечно, не удержался, чтобы не посетить места былых юношеских впечатлений и увлечений, и, разумеется, совсем не узнал этих мест. Улицу и домик, где я прожил почти год, я даже не нашел: всё было перепланировано и перестроено, и на месте кокетливых швейцарских chalets высились многоэтажные дома промышленного типа. Конечно, и от “русского дома” тоже не осталось и следа».