Русская судьба : Записки члена НТС о Гражданской и Второй мировой войне

Поначалу мы узнали, что в соседнем селе есть учитель местной десятилетки, и я отправился его разыскивать. Жил он, вместе с женой и четырехлетним сыном, в небольшом крестьянском домике, состоявшем из сеней, кухни и комнаты. Учитель и жена приняли меня очень любезно. Я сказал, что я инженер-электромеханик из Югославии, а сейчас, как представитель частной немецкой фирмы, работаю по проводке электричества на аэродроме. Несмотря на мою просьбу не беспокоиться, на столе появилось молоко и кусок хлеба. Я знал, что местные жители очень нуждаются, а некоторые просто голодают. Можно было догадаться, что хозяева достали молоко и хлеб для ребенка, а поскольку в доме ничего больше не было, то решили угостить неожиданного гостя едой, предназначенной для их маленького сынишки. Такое исключительное русское гостеприимство меня очень тронуло; ни к молоку, ни к хлебу я, конечно, не прикоснулся.

Я спросил учителя, не знает ли он, где можно найти хорошего электромонтера, в котором нуждается наша фирма. Электромонтер будет получать приличное жалованье и еду из немецкого котла. Учитель ответил, что знает монтера, который работал на электростанции здешнего аэродрома. В настоящее время он очень нуждается, но боится говорить о своей специальности, чтобы его не отправили в лагерь военнопленных, как служившего на военном советском аэродроме. Я уверил учителя, что никто о прежней службе электромеханика не узнает. Учитель обещал с ним поговорить.

Я остался ждать. Вскоре учитель вернулся и привел коренастого, небольшого роста человека, лет тридцати пяти. Мы познакомились, и он сразу стал меня уверять, что не был военным, а служил как гражданское лицо. Я сказал, что никто его не будет о прежней службе расспрашивать, если он сам о ней не заговорит. Он поступает работать в частную фирму, представителем которой являюсь я. Все служебные вопросы он будет решать со мной. Выяснилось, что он устанавливал электростанцию на этом аэродроме и потом обслуживал ее. Мы условились, что он явится на работу на следующий день. Затем я отправился к коменданту аэродрома и сказал ему, что, ввиду предстоящей ответственной и спешной работы, мне необходим еще один хороший электромонтер. Я нашел подходящего человека, и если комендант не возражает, что он русский, то он завтра приступит к работе. Комендант согласился, и зачислил его на питание, под нашу ответственность. Таким образом, проблема, которая могла кончиться для нас трагически, разрешилась.

Я рассказал нашим ребятам о происшедшем. Они свободно вздохнули и повеселели. За ужином мы стали строить планы нашей союзной работы. В тот же вечер ребята пошли в соседние деревни знакомиться с местной молодежью, а я пошел опять к учителю, предварительно захватив продукты и сладости для его сынишки. На этот раз мы разговаривали долго. Учитель расспрашивал о жизни за границей, рассказывал о жизни в колхозах до войны, о местных школах и постановке учебы, которая была не на высоте: хорошо подготовленные преподаватели избегали сельских школ.

На следующее утро пришел Петр, новый наш сослуживец. Мы отправились в здание электростанции — обсудить установку двигателя, генераторов и распределительных досок. Петр согласился взять на себя руководство этой работой. Пока оборудование не прибыло, он включился в работу по проводке электричества в казармах. Дня через два приехало 20 электромонтеров поляков. Я разделил их на 5 групп, поставив во главе четырех из них наших членов Союза, а во главе пятой группы Петра. Первый день работа шла хорошо, но на второй День я заметил, что группа Петра ничего не делает, а, собравшись в углу, о чем-то дискутирует. Я спросил, в чем дело. Поляки возмущенно заявили, что отказываются работать под руководством советского человека. (Нас они считали югославами). Я успокоил их, сказав, что Петр должен идти на другую работу, а их группа будет в моем подчинении, и назначил одного из них старшим. Больше конфликтов с ними не было.

Ребята и я сильно уставали на работе и не каждый вечер могли использовать для союзных встреч. Однако у каждого из нас создался свой круг знакомых и друзей. Помимо молодежи, окончившей десятилетку, в соседних деревнях было много крестьян, окончивших разные школы. Разговаривать с местными жителями было интересно; подавляющее большинство из них было определенно настроено против коммунизма. Немцы не мешали крестьянским работам. Можно только удивляться способности русских крестьян, которые, используя сохранившийся колхозный инвентарь и кое-где оставшихся лошадей и коров, засеяли почти всю пахотную землю. Озимые и яровые уже взошли и урожай обещал быть хорошим. Живя впроголодь, крестьяне только и надеялись на этот урожай.