Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

К 18 мая они должны были прислать митрополиту Антонию свой ответ или же снять сан. Ни того, ни другого не последовало. Лишь к 20 мая три священника (Архипов, Колокольников и Тихвинский) прислали оправдательные письма. Однако эти письма не могли уже поправить положение: 19 мая Святейший Синод обсудил поведение «левых» священников и постановил всех, 7 мая не присутствовавших на заседании Государственной Думы, передать на суд епархиальных преосвященных. Тогда же епархиальным архиереям предписали запретить отцов депутатов в священнослужении. Исключение было сделано лишь для о. Антония Гриневича, заявившего о выходе из группы трудовиков и доказавшего факт своего присутствия 7 мая на заседании[690].

Сообщая об этом, газета «Колокол» отмечала: «Осудив священников-революционеров, Святейший Синод некоторым образом из пассивной борьбы с революцией перешел к активным мерам против страшного врага веры и Церкви. Необходимо и продолжать борьбу»[691]. Редактор газеты В. М. Скворцов правильно чувствовал направление политических ветров, – в церковных кругах многих думцев считали не только нелояльными светской власти, но даже сторонниками устроения некоей «пресвитерианской Церкви». «Думские священники-революционеры готовы стать во главе дела (их 4)», – писал со слов богослова и юриста Н. Д. Кузнецова генерал Киреев. При этом Кузнецов утверждал, что 3/4 думцев – атеисты[692]. В данном случае важна даже не справедливость сообщения, а сам слух, характеризовавший настроения, существовавшие в консервативных церковных кругах.

Вскоре, действительно, Дума была распущена. Поводом для этого послужило сфабрикованное обвинение против членов социал-демократической фракции в военном антиправительственном заговоре. Правительство потребовало от Думы временно устранить от заседаний всех социал-демократов и арестовать 16 человек из их состава. Желание депутатов обсудить предложенный вопрос не могло реализоваться, поскольку правительство уже 3 июня 1907 г. заявило о роспуске Думы и, одновременно, о принятии нового избирательного закона.

Таким образом, Дума первого и второго созывов не смогла обсудить вопросы, касавшиеся положения Православной Церкви в России (в том числе и законодательные предположения о свободе совести). Они по наследству перешли в Третью Государственную Думу, которая, в отличие от своих предшественниц, просуществовала весь положенный пятилетний срок. Правда, в Третьей Думе были иные, чем в предыдущих, состав и численность депутатов. По новому избирательному закону крестьяне получили право избирать только 22 % выборщиков, в то время как раньше – более 40 %. Уменьшилось и число представителей от национальных окраин. Общее количество депутатов снизилось с 524 до 422 человек. В Третьей Думе ни одна партия не имела большинства, а центр сместился вправо – от кадетов к октябристам. Соответственно, правительство могло не опасаться радикальных требований и надеялось на конструктивное сотрудничество с народными представителями. В условиях спада революционного движения эти надежды выглядели вполне оптимистическими. Разумеется, в Третьей Думе присутствовали и священнослужители Православной Церкви, но «левых» клириков, наподобие отцов Бриллиантова или Тихвинского, в ее составе уже не было. В этом смысле депутаты-священники могли быть названы представителями парламентского большинства.

Избирались представители духовенства, как и ранее, согласно закону от 11 декабря 1905 г. Уполномоченные от настоятелей церквей и молитвенных домов всех вероисповеданий, «если церковь или причт, либо молитвенный дом владеют в уезде землею», пользовались правом участия в съезде землевладельцев-избирателей. Эти уполномоченные выбирались на предварительном съезде, который, «смотря по местным удобствам», созывался один для всего уезда. Иногда, правда, по распоряжению министра внутренних дел, образовывалось несколько съездов[693]. Собственно, единственная поправка и была только в том, что ранее «несколько съездов» образовывались согласно расписанию, устанавливаемому губернатором, теперь же – МВД. Эта поправка, впрочем, не могла существенно изменить расклад политических сил: ведь и губернатор имел возможности при желании опосредованно воздействовать на выборщиков. Почему же в новую Государственную Думу избрали не 13, как во Вторую, а уже более 40 депутатов-священников?