Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.)

Какой усмешкой звучало, например, вымученное заявление Заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), данное им в интервью представителям советской печати в феврале 1930 г.: «Да, действительно, некоторые церкви закрываются. Но производится это закрытие не по инициативе власти, а по желанию населения, а в иных случаях даже по постановлению самих верующих»][1138] Понятно, что владыка принуждался лгать, но использование в качестве аргумента воли верующих выглядит совершенно абсурдно – согласно постановлению Собора 1917–1918 гг. таких «верующих» надлежало отлучать от Церкви. Вспомнил же я об этом лишь для того, чтобы отметить психологическую сторону вопроса: к 1930 г. определение об охране церковных святынь не только было уже невозможно осуществить на практике, – само воспоминание о нем оказывалось пустым звуком.

Однако все это Церкви предстояло испытать в будущем. Тогда же, на Соборе, его члены пытались не только откликаться на животрепещущие вопросы церковно-политической жизни, но и принимать решения по текущим проблемам, не имевшим злободневного звучания. Одним из таких решений было определение от 31 августа (13 сентября) 1918 г. о монастырях и монашестве. Прежде всего стоит отметить, что и в монастырской жизни определением проводилось выборное начало – управление монастырями епархиальный архиерей осуществляет при содействии епархиального совета и епархиальных монашеских собраний.

В определении отмечено, что епископы, не имевшие монашеского пострига (облеченные только в рясофор, что предусматривалось Поместным Собором 1917–1918 гг.), не могут быть настоятелями и пользоваться настоятельской частью из монастырских доходов. Монастырем должен управлять настоятель, которому в хозяйственных делах содействует монастырский совет. В монастырский совет включаются, помимо настоятеля, наместник (если такой есть), казначей, ризничий, благочинный и эконом (если есть). Предполагалось регулярно, перед открытием Поместного Собора, а также в другое время по усмотрению высшей церковной власти созывать в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре всероссийские монашеские собрания. Высшее управление всеми монастырями и монашествующими предоставлялось патриарху, Священному Синоду и ВЦС[1139]. Таким образом, предполагалось оживить монастырскую жизнь, дабы избежать в будущем возможных нареканий в «самоуправстве» настоятелей и полном «бесправии» братии, в том, что монастыри – это преимущественно «хозяйственные учреждения», а не нравственно-религиозные центры.

7 (20) сентября 1918 г. Собор выпустил определение, в котором поднимался старый вопрос об образовании в пределах Православной Российской Церкви церковных округов, потребность в которых была признана еще Соборами 1666–1667 гг. и 1681–1682 гг. Члены Собора, руководствуясь священными канонами и принимая во внимание значительное число уже существовавших в Церкви епархий, определили учредить церковные округа, а распределение по ним поручить высшему церковному управлению[1140]. Дальнейшие события не позволили реализовать это определение. Тем самым оказалось неисполнимым и определение от 21 августа (3 сентября) 1918 г. о порядке прославления святых к местному почитанию, согласно которому прославление угодника Божия к местному почитанию должно было совершаться собором митрополичьего округа с благословения патриарха и Синода, передаваемого через особую грамоту. Лишь «до подлежащей организации митрополичьих округов и окружных соборов» прославление совершалось патриархом и Синодом[1141].

Двумя днями ранее соборяне рассмотрели и приняли определение о своих полномочиях, указав, что таковые сохраняются «до воспоследования грамоты Святейшего патриарха о созыве нового (очередного) Собора». В определении также подчеркивалось, что патриарх имеет право «во всякое время, в зависимости от обстоятельств церковной жизни, созвать Священный Собор в настоящем его составе, пока члены Собора сохраняют свои полномочия»[1142]. Следующее определение от 7 (20) сентября 1918 г. «О созыве очередного Собора и о полномочиях членов Священного Синода и Высшего церковного совета» предоставляло патриарху полномочия созвать очередной Собор в 1921 г. Предусматривалось также, что избранные Собором 1917–1918 гг. члены Синода и ВЦС сохраняют свои полномочия до избрания нового состава Синода и ВЦС очередным Собором[1143].