Русская церковная смута 1921-1931 гг.

Как происходили переговоры и долго ли они велись митр. Сергием, все это сокрыто от нас. Только заключительный момент нам известен, когда митр. Сергий представил мотивированное ходатайство и проект декларации, с которой предполагал обратиться к пастве в случае удовлетворения его ходатайства. Это было 10 июня 1927 года. Митрополит Сергий направил свое ходатайство в Комиссариат Внутренних Дел из Н. Новгорода.[55]

Ходатайство содержит четыре пункта: 1) просьбу о регистрации его, митр. Сергия, как временно исполняющего обязанности Патриаршего Местоблюстителя, и о разрешении организовать канцелярию, которую он имел бы право перенести в Москву, 2) дать распоряжение на места о регистрации там органов Патриаршей церкви в целях восстановления местных органов, дабы иметь возможность через выборы и организацию на местах приступить к подготовке созыва Поместного Собора для избрания патриарха и восстановления уже постоянных органов церковного управления, 3) впредь до созыва собора разрешить созывать съезды архиереев от 5 до 15 человек, 4) разрешить издание печатного органа и разрешить организацию духовно-учебных заведений.

К ходатайству был приложен, как уже было сказано, проект декларации, принятый митр. Сергием и «единомышленными православными архиереями». Само ходатайство и этот проект стоят в тесной связи с соловецким проектом и запиской арх. Иллариона. Подчеркивая разницу мировоззрений существующей власти и церкви, авторы не отказываются от церковной точки зрения, но политически обязуются быть лояльными. Нельзя не отметить, что по вопросу о заграничном духовенстве был найден более мягкий выход, чем тот, который был намечен последним патриаршим посланием. Митр. Сергий предполагал исключить их из клира Русской Церкви и тем снять ответственность с нее за них.

29 июля сорганизованный митр. Сергием Синод обратился с посланием. Это послание стоит на тех же принципиальных точках зрения, что и проект, но переработано в связи с теми новыми обстоятельствами, которые имели место в это время. Верность всему церковному укладу в ней, пожалуй, еще более подчеркнута: «Оставаясь приверженцами православия, для которых оно дорого, как истинная жизнь, со всеми его догматами, преданием и со всем богослужебным и каноническим укладом, церковь принимает на себя обязательство быть лояльной перед существующим строем».[56]

Вот как оценивал московский корреспондент одного из эмигрантских органов создавшееся положение в России. «Но митр. Сергий, пойдя на легализацию Русской Церкви, остался до конца верен ее догматам и канонам, не поступился ни в чем своим убеждением о необходимости полной независимости церкви в ее внутренней жизни. И потому церковное сознание, осудившее обновленцев, не осудило митр. Сергия, несмотря на большое число лиц, считающих его политику вредной и ошибочной».[57]

Одно дело – быть того или другого мнения о политике митр. Сергия и совершенно другое – отделяться от него или осуждать его. Во всяком случае, такой факт не мог быть всеми и сразу оценен по достоинству.

Только люди, несшие ответственность за судьбы церкви и осознавшие эту ответственность, могли решиться на такой шаг. Не напрасно же Св. Патриарх писал еще в 1925 году: «Пора понять верующим христианскую точку зрения, что судьбы народов от Господа устрояются, и принять все происшедшее, как выражение воли Божией. Не погрешая против нашей веры и церкви, не переделывая что-либо в них – словом, не допуская никаких компромиссов или уступок в области веры, в гражданском отношении мы должны быть искренними по отношению к советской власти».[58]

Могли ли преемники уклониться от этой точки зрения? Конечно, нет. Было невозможно в другой плоскости найти решения насущных вопросов современной церковной жизни. Естественно, что последующие действия Временного Патриаршего Синода после его образования исходили из этих же принципиальных соображений.

Это и предопределило резкое выступление крайней группы, которая сама по себе сделать ничего не могла, кроме распространения подпольных листков. Этими подпольными выступлениями, однако, оказала некоторое действие на более умеренные элементы церковного общества, смущенные уже последующими постановлениями того же Синода о восстановлении или единообразии молитв за властей и о поминовении самого митр. Сергия. Нужно сказать, что в первом случае Синод руководился имевшимся распоряжением почившего Патриарха, а во втором – тем соображением, что, проходя трудное служение, митр. Сергий нуждается в молитвах всей церкви. Конечно, поминовение митр. Петра было сохранено, так что никакого нарушения распоряжения Местоблюстителя в этом постановлении не было. Митр. Петра поминали и григорьевцы; поминовением митр. Сергия Синод хотел подчеркнуть принадлежность к патриаршему законному священноначалию. Кроме того, такое поминовение соответствовало и каноническому положению его в это время. На этой почве и велась агитация против митр. Сергия и, главным образом, против его Синода.