Русская Вандея

Ну, а поручик Брусенцев, офицер для поручений при Калинине из книги «Под знаменем Врангеля» (в «Русской Вандее» и «В стране братушек» он не упоминается), по словам Ивана Михайловича, «страшный скептик» и «безнадежный пессимист», много десятилетий спустя возник в фильме «Служили два товарища» (1968) режиссера Евгения Карелова в блестящем исполнении Владимира Высоцкого. Очевидно, авторы сценария Юлий Дунский и Валерий Фрид внимательно прочитали книгу Калинина. В фильме Брусенцов (окончание его фамилии сценаристы привели в соответствие с орфографией 60‑х годов прошлого века) получил имя и отчество – Александр Никитич, тогда как Калинин ни разу не упоминает имени и отчества своего порученца. Брусенцов в фильме остался скептиком и пессимистом, но из военного юриста превратился в артиллериста, так как сценаристам и режиссерам важно было показать боевого белого офицера. Только исторический Брусенцев, в отличие от героя, не покончил с собой, не вынеся разлуки с родиной, а благополучно отбыл вместе с Калининым в эмиграцию. Там в Чилингире, в турецкой Фракии, они оба заболели сыпным тифом, но Калинин о смерти своего бывшего порученца не упоминает, так что можно предположить, что он после тифа выжил. По всей вероятности, Калинин достаточно точно описывает своего офицера-порученца. И это – вполне реальное историческое лицо. Только звали его не Александр Никитич, а Николай Николаевич. Он родился в 1887 году в Приморской области, так что с Калининым, несмотря на разницу в чинах, они были почти ровесниками. Окончил Павловское военное училище, откуда в 1916 году был выпущен подпоручиком. Поскольку в дальнейшем он служил военным юристом, можно предположить, что до того как стать офицером военного времени, Иван Михайлович окончил или, по крайней мере, учился на юридическом факультете какого-то университета, скорее всего – петербургского. В Гражданскую войну Брусенцов служил в Донской армии, Вооруженных силах Юга России и в Русской армии. В 1920 году он в чине поручика состоял обер-офицером для поручений при заведующем судной частью Донского корпуса, т.е. Калинине, и благополучно эмигрировал.

Владимир Маяковский же в поэме «Хорошо!» при описании эвакуации Врангелем Севастополя ориентировался на описание Калининым эвакуации Новороссийска Деникиным:

Бегут
по Севастополю
к дымящим пароходам.
За день
подметок стопали,
как за год похода.
На рейде
транспорты
и транспорточки,
драки,
крики,
ругня,
мотня, —
бегут
добровольцы,
задрав порточки, —
чистая публика
и солдатня.
У кого —
канарейка,
у кого —
роялина,
кто со шкафом,
кто
с утюгом.
Кадеты —
на что уж
люди лояльные —
толкались локтями,
крыли матюгом.
Забыли приличие,
бросили моду,
кто —
без юбки,
а кто —
без носков.
Бьет
мужчина
даму
в морду,
солдат
полковника
сбивает с мостков.
Наши наседали,
крыли по трапам,
кашей
грузился
военный эшелон.

На самом деле никакой паники и никаких обстрелов при эвакуации Севастополя не было, поскольку красные вошли туда лишь через сутки после того, как порт покинули последние суда белых. Поэтому Маяковский вдохновился картиной новороссийской эвакуации Донской армии в книге Калинина:

«Утра 13 (26 по н. ст. – Б. С.) марта в жизнь не забыть. Десятки тысяч народу, конных и пеших, запрудили портовую набережную, атакуя пристани, возле которых грузились остатки великой и неделимой. Но донцы везде видели перед собой добровольческие пулеметы или штыки шотландских стрелков.

А из гор выплывали все новые и новые тысячи. Люди стремительно соскакивали с подвод, бросали все свое добро и поодиночке устремлялись к пристаням.

Тщетно!

В безумном ужасе иные бросались в воду. Упрямых сбрасывали с пристаней. Корниловцы утопили донского полковника:

– Самостийник, сволочь! Залез к гвардии.

Всевеликое, при грохоте английских пушек, пугавших зеленых, металось из стороны в сторону. Искали атамана.

Но он окопался на цементном заводе, вдали от города. Юнкера Атаманского училища охраняли его особу от изъявлений любви подданными».

Здесь совпадают многие детали, вплоть до утопленного полковника, а также командующего, который у Маяковского сидит под охраной в штабе, пока люди штурмуют пароходы.

Следует признать, что Иван Михайлович Калинин, чьи мемуары вызвали столь пристальный интерес не только читателей, но и писателей, безусловно обладал литературным талантом. Недаром он в молодости писал стихи. И его мемуары стоит прочитать. Его мемуары – это не только бесценные свидетельства очевидца, но и хорошая русская проза.

Борис Соколов

И.Г. Церетели

А.И. Чхенкели

Н.С. Чхеидзе в 1917 г.