Русская вера

Казалось бы вот он ответ – конечно, Болеслав католик, исполняющий волю римского папы и императора! Увы, не все так просто. Во-первых, папы и императоры, мягко так скажем, не слишком ладили друг с другом, а во-вторых, Болеслав отправляется в Киев как раз после успешной войны все с тем же германским императором. Однако это обстоятельство, скорее всего, не мешало полякам соглашаться с Оттоном II, что греки и сарацины мало чем отличаются друг от друга. А потому – поддержать франко-варяжскиую партию в ее борьбе против сторонников византийской версии христианства. Не надо думать, что христианство утверждалось в европейских странах по мановению папской или патриаршей руки, на это требовались столетия, а в грех язычества, как мы убедились раньше, впадали даже самые высокопоставленные христианские иерархи. Что же касается Киева, то я, пожалуй, соглашусь с Прозоровым: византийские церкви в Киеве сожгли сторонники Святополка сразу после смерти Владимира и убийства Бориса и Глеба. Иначе чем еще объяснить, что Десятинную церковь, построенную еще при Владимире, сразу же после крещения, Ярослав отстроил заново. Скорее всего, Ярославу пришлось лавировать между тремя партиями, франко-варяжской, византийской и собственно славянской, приверженной древней вере. Разумеется, названия партий достаточно условны, поскольку потомки франков и варягов уже вросли в славяно-русскую цивилизацию и отнюдь не чувствовали себя здесь чужими. Речь, повторюсь, идет не об межэтнических конфликтах, а именно о межрелигиозных. В 1024 году Ярослав подавляет восстание суздальцев, которые возглавляли волхвы.

Вот что об этом пишет «Повесть временных лет»: «В тот же год восстали волхвы в Суздале; по дьявольскому наущению и бесовскому действию избивали старшую чадь, говоря, что они держат запасы. Был мятеж великий и голод по всей той стране; и пошли по Волге все люди к болгарам, и привезли хлеба, и так ожили. Ярослав же, услышав о волхвах, пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних изгнал, а других казнил, говоря так: «Бог за грехи посылает на всякую страну голод, или мор, или засуху, или иную казнь, человек же не знает за что».

Осведомленность Нестора по поводу того, что именно сказал князь и по какому случаю, поражает воображение. Однако не доверять сообщению летописца в данном случае оснований нет. Языческие волхвы в XI веке были достаточно сильны, чтобы испортить настроение любому князю. Тем не менее симпатии Ярослава явно склонялись в сторону, противоположную византийской. Косвенным подтверждением этому служит судьба новгородского посадника Константина, которого Костомаров именует Коснятином: «Коснятин, сын Добрыни, не пустивший Ярослава бежать за море, впоследствии подвергся его гневу, был сослан в Ростов, а потом убит в Муроме. В 1038 году Ярослав посадил в Новгород сына своего Владимира, а после его смерти в 1052 году посажен был сын Ярослава Изяслав, и с тех пор в Новгороде постоянно уже были особые князья; преимущественно же в первое время выбирались старшие сыновья киевского князя» («Русская история в описании ее главнейших деятелей»).