Русская весна

Мерзавцы в белых халатах солгали ему! Провели как невежественного остолопа. Как мальчишку! Вздумали лишить его права встретить неизбежный ужас во всеоружии, заранее собраться с духом; уж как бы он там справился – не их забота! Как эти подонки смели так бессовестно лгать? Как они решились солгать Соне!

Соне…

Гнев как рукой сняло. Нет, подумал Джерри, напрасно я грешу на врачей, они поступили по-своему милосердно. Я-то мужчина, я справлюсь с потрясением, с отчаянием, с беспросветностью будущего. Я привык к утратам. Я лишился родины, сына, любимой жены, своей мечты. Я выстою. Ведь выстою, а?

Но вот Соня…

Доктора правильно сделали, что утаили от нее правду. Это бы ее подкосило. Она поставила бы себе в вину все: связь с Пашиковым, развод, свою карьеру – это бы ее раздавило.

Джерри тяжело вздохнул. Вовсе не романтическая привязанность, сказал он себе, заставила ее притащить меня в эту квартиру, а угрызения совести. По ночам мы лежим в одной постели, но любовью не занимаемся. Она мне не жена, а сиделка.

И все же…

И все же, разве это не есть выражение любви – или хотя бы бледной копии любви? А узнай Соня правду, не превратится ли любовь в невыносимое сострадание?

Невыносимое для обоих…

Возможно, профессиональный долг повелел докторам скрыть от Сони всю правду, но тогда благословен будь этот долг. Соня не должна знать.

И даже если его конец будет чудовищен, пусть она тешит себя надеждами как можно дольше, пусть время ужаса будет короче, пусть остаток его нормальной жизни будет для нее счастливым – он постарается ничем не огорчать ее.

Она это заслужила. Надо отдавать долги, – подумал Джерри.

Ко времени возвращения Сони он взял себя в руки; на всякий случай даже стер из памяти компьютера все намеки на правду. Встретил Соню возле двери, поцеловал. Он улыбался, даже помог готовить обед, как бывало в давние, совсем давние времена.

За обедом он кивал, слушая ее рассказ о событиях рабочего дня, потом – болтовню об украинском кризисе, впервые в жизни не припечатав всех этих "этнических националистов", "евро-русских", "медведей" коротким отзывом: "грязные политиканы".

О да, согласился он, не дай Бог Украинскому освободительному фронту победить на выборах, ибо лозунг "Европа для людей, а не для наций" не означает право республик улизнуть из Союза.

Соня была очень довольна, хотя ее изумил его неожиданный интерес к политике. Слава Богу, ничего не приметила. А когда она стала расспрашивать, как провел день он, Джерри понес какую-то околесицу про изучение "космических дыр", которые были ей так же интересны, как ему политика. Зато вечер прошел отличнейшим образом. Джерри на время заболтал свои ужас и уснул, едва коснувшись головой подушки.

Ночью ему снилось, что он наконец-то плывет в космическом пространстве; парит, утратив вес, над планетой, глядит на слой облаков, на темнеющие внизу континенты; весело, без усилий перемещается в пустоте, одетый в легкий скафандр. Идет по водам…

Вдруг что-то случилось со скафандром, воздух отрубило, вселенский холод потек внутрь, дыхание пресеклось… Он проснулся, хватая воздух ртом. Сердце билось медлительно и тупо. За считанные секунды установка нормализовала сердце и дыхание, но в эти мгновения мысли были как никогда ясны, отчетливы и безжалостны.

Смерть рядом. Чтобы пройти по водам, он готов был отдать все на свете. И вот наступает момент, когда у него предательски отнято последнее. Сейчас и здесь – пытаясь глотнуть воздуха – он глянул прямо в лицо смерти, летящей к нему с неумолимостью баллистической ракеты.

Когда он продышался, в мозгу стучало: тут она, твоя смерть, изготовилась. Частью тебя она уже овладела.

Те корчи, которые он пережил накануне, оказались пустяком.

Но лежа здесь, в непроглядной темени, он нашел в себе новые силы. Когда остаешься один на один с неминучестью смерти, в тебе поднимается непредсказуемая сила сопротивления.

За жизнь надо драться до конца. А когда осознаешь, что конец вот-вот наступит, ты прозреваешь – именно прозреваешь, истина сияет в глазах, как звезды сквозь туман.

Что ты делаешь, когда отнимают последнее? Когда до тебя доходит, что больше у тебя отнять нечего?

Ты идешь по водам. Невзирая ни на что.