Русская война. 1854

— Тогда я, пожалуй, позову пару старых друзей, — неожиданно сказал кузнец. — Мои учителя, раньше они тоже работали на севастопольской верфи, сейчас отошли от дел. Силы уже не те, но все вместе мы вам точно выдадим с десяток дополнительных ракет с твердым крылом.

По спине побежали мурашки.

— Как вас зовут? — спросил я.

— Дмитрий, — ответил кузнец, неожиданно смутившись. — Дмитрий Александрович.

Без фамилии. Еще у многих обычных людей ее пока нет. Те же мои ефрейторы, Игнатьев и Николаев, тоже ведь, наверно, сначала были Игнатьевичем и Николаевичем, но потом выправили документы.

— Спасибо, Дмитрий Александрович, — я подошел и крепко пожал огромную ладонь. — Вы, кстати, тоже зовите меня по имени.

После этого контакт с корабельным мастером и кузнецом окончательно наладился. Как раз подошли матросы во главе с мичманом Алферовым, и я оставил эту команду отрабатывать пуски ракет. Задача — поразить цель каждым видом ракет три раза, зафиксировать результаты. Бить на дистанциях сто, двести, триста, четыреста и пятьсот метров. Если какая-то ракета на прошлом рубеже ни разу не поразила цель, дальше она не идет.

— Сорок пять ракет потратим, ни одного врага не убив, — присела на уши память.

— Ты шестьсот потратил и тоже никого не убил, — возразил я. — Если научимся использовать ракеты, то потом они принесут гораздо больше пользы.

Теперь у меня были заняты и дельтапланеристы, и ракетчики. Оставалось разобраться с пехотой. Сегодня с тренировочной ротой занимался бородач Игнатьев. Я крепко пожал ему руку, а потом попросил взять старую гладкоствольную винтовку и зарядить ее, используя только пятую часть положенного пороха. После мы растянули одну из запасных бурок и выстрелили.

Пробили насквозь — совсем не то, что я ожидал. Потом еще пару раз уменьшали заряд и еще. Пуля, что свинцовая, что деревянная, которую я выстрогал от безнадеги, все так же делала дырки в овечьей шкуре. Кто бы знал, что порох — даже старый, дымный — настолько силен? В книгах про это почему-то не пишут.

— Ваше благородие, а что вы хотите, чтобы получилось? — осторожно спросил ефрейтор.

— Потешное оружие, — я не стал ничего скрывать. — Чтобы тренироваться брать окопы почти как в бою, но при этом без риска для жизни.

— Так может пыж? — предложил Игнатьев, потом сыпанул в ружье буквально несколько крупиц пороха, забил похожий на таблетку кусок войлока и выстрелил.

Грохот был, пыж вполне заметно ударил по бурке, и та при этом только покачнулась. Идеально. Значит, местному аналогу страйкбола — быть[18].

Я поблагодарил Игнатьева — и чего сразу не спросил того, кто в этом разбирается? Потом построил солдат, и ефрейтор еще раз показал выстрел пыжом. Я оглядел стройные ряды своих будущих штурмовиков. Хмурые лица, кто-то переминается с ноги на ногу, кто-то косится куда-то в сторону… Кажется, пока никто не горит желанием тратить время зря. По крайней мере, как им это кажется.

— Задача на сегодня! — я и не подумал сдавать назад. — Весь день вы отрабатываете штурм окопа и редута. Завтра показываете мне идеальную стратегию для атаки и защиты. Какой закладывать заряд и где взять пыжи, чтобы не покалечить друг друга, вам покажет ефрейтор Игнатьев. Все ясно?

— Так точно, ваше благородие! — снова рев.

— Тогда удивите меня, — я отошел от строя и подозвал Игнатьева уже на отдельный разговор.

Несмотря на не самые большие траты, порох мы все равно расходуем. А просто так мне его никто давать не будет. Так что сегодня используем часть боевого запаса, а на завтра ефрейтор должен будет договориться с Лесовским, чтобы тот поменял часть тушенки на все необходимое для тренировок. А еще кое-что я планировал выбить из Корнилова, когда ближе к вечеру буду представлять ему летучих разведчиков. Ну и ракеты заодно.

Посмотрев на первую неудачную попытку добраться до окопа сквозь встречный залп пыжами, я снова взял ноги в руки и отправился обратно к мастерским. И вот тут меня смогли удивить. Первым, что я услышал, был громогласный смех в вышине. Присмотрелся — это мой дельтаплан парил метрах в пятидесяти над землей, притом что я пока запрещал подниматься выше двадцати. А главное — на дугах под ним я неожиданно разглядел не одного из своих матросов.

— Степан! — заорал я во весь голос. — Какими судьбами? И… Спускайся-ка на землю, казак!

Степан что-то закричал в ответ. Ветер сносил все звуки в сторону, и я ничего не расслышал, но шар с крыльями начал медленно опускаться все ниже и ниже. Значит, хотя бы меня поняли. Я ускорился, навстречу выскочил мичман Алферов с красным от волнения лицом и тут же принялся докладывать.

— Мы начали испытания, господин штабс-капитан. Пошли сначала в сторону уменьшения размера шара, как вы и приказывали. Все сработало! Пришлось помогать у земли, но, стоило поймать ветер, и человек все равно поднимался в воздух.

— Дальше, — мне хотелось потереть руки.