Русская война 1854. Книга пятая

— Триста, — Томпсон почувствовал, что краснеет. — Но это уже много. Мы не можем продавать их дешево, потому что вы связали меня обязательствами по выплатам рабочим. А дорого… желающих совсем не так много: сотню в месяц распродают торговые агенты, еще пятьдесят в среднем уходит на те или иные крупные заказы, но это все. Остальные паровики ложатся мертвым грузом на склад, и совершенно непонятно, что с ними делать.

— Крестьяне не хотят покупать их для обработки земли? — Щербачев задумался.

— Может, и хотят, — развел руками Томпсон. — Но это на юге у вас вольница, да и государственных крестьян больше, а тут все следят за традициями и держат крепостных в ежовых рукавицах.

— Это ненадолго, — ответ Щербачева прозвучал как угроза. — Завтра у меня выступление в Академии наук, а послезавтра, думаю, уже получится хотя бы частично решить этот вопрос. Что вы скажете, если вам неожиданно прикажут обеспечить техникой восемь тысяч семей?

Томпсон сглотнул. Даже не от объема заказа, а от осознания возможностей своего партнера. Такое количество крестьян ведь есть только у самых крупных землевладельцев в империи. И если Щербачев рассчитывает получить такой заказ разом, то… На каких людей у этого полковника есть выходы и влияние?

— Нам придется брать кредиты на расширение производственных линий.

— Берите, — пожал плечами Щербачев. — Вы же один из собственников и управляющий завода. Со своей стороны могу сказать только, что у «ЛИСа» есть деньги, так что можете закредитоваться у нас, но придется оставить в залог вашу долю.

— И вы сможете диктовать мне любые условия? В том числе и такие, чтобы я никогда не смог вернуть кредит, и завод полностью ушел вам! — Томпсон не выдержал и высказал все, что было на душе.

— Если бы это было мне нужно, стал бы я вообще вас брать кем-то большим, чем просто управляющим? — Щербачев напомнил, с чего начиналось их сотрудничество. — Но, если боитесь, берите деньги у кого-то другого. Только не забывайте, если я решу вас уничтожить, то я ведь и с этим возможным вашим другом смогу договориться.

— Я… Я подумаю, — Браун Томпсон чувствовал себя раздавленным. За эти месяцы он привык, что всегда на пару шагов впереди своих размеренных партнеров, но вот вернулся Щербачев, и уже он чувствовал себя черепахой. И даже хитрая игра с переманенным инженером больше не грела душу.

— Кстати, насчет Достоевского, — Щербачев тоже про него вспомнил, и Томпсон напрягся. После всех угроз, если полковник сейчас прикажет, он просто не сможет ему отказать.

— Если он захочет остаться, надеюсь, вы выполните все данные обещания.

— Конечно, — Томпсон понял, что совершенно не понимает своего собеседника. То он давит, словно видит перед собой не живого человека, а цель, то… Готов отступить. Неужели только потому, что он считает этого Достоевского своим другом? И может ли он, Браун Томпсон, когда-то тоже стать кем-то большим, чем просто партнером?

Напоследок Щербачев попросил выделить ему доступ к ресурсам завода вместе с отдельной мастерской, а потом спокойно ушел, оставив Томпсона одного. Американец после этого долго смотрел на дверь, затем открыл стол и в который уже раз вытащил лист, где ровным твердым почерком было выведено приглашение в Адмиралтейство. Великий князь Константин хотел познакомиться, договориться о возможных смежных заказах, а еще… Он мог дать Томпсону нужные ему деньги. И этот кредит никакой Щербачев не смог бы выкупить. Точно не у Константина, про вражду с которым знает каждая собака в столице.

Вот только нужен ли заводу еще и брат царя? Тот ведь тоже может не захотеть оставаться в стороне, и получится ли тогда делать хоть что-то? Браун Томпсон не знал, он сидел у окна и слушал, как стучат станки, и этот звук уже привычно успокаивал.

* * *

Беседа с американцем прошла совсем не так, как хотелось. Я-то рассчитывал объясниться по душам, но Томпсон, неплохо поработав в техническом плане, совершенно упустил продажи. То, ради чего мы вообще все создаем. Пришлось вмешиваться, давить, и после этого рассчитывать на честный разговор было как-то глупо. Ничего, если дело пойдет, еще будет время. А пока… По дороге в свою мастерскую, где я планировал готовиться к выступлению перед академиками, я нашел Ростовцева, который уже успел спеться со Степаном, и теперь эти двое что-то увлеченно обсуждали.

— Есть дело для военной разведки, — я подошел к ним и посмотрел на ротмистра, а потом на казака. — И, возможно, для силового прикрытия, но тут вы решите сами.

— Что нужно делать? — Ростовцев подтянулся.

— Завтра Браун Томпсон будет искать кредитора для завода. Так вот я хочу знать, кто это будет. И чем раньше, тем лучше.

Глава 12

Оставшись один, я присел на край стола и минут пять молча смотрел в пустоту. Времени было не так много, но в любом случае достаточно, чтобы решить главное. Что я буду делать завтра на выступлении в Академии наук. Прошу прощения, Императорской академии наук, куда меня загнал Александр II.