Русская война: дилемма Кутузова-Сталина

Только один военачальник с французской стороны Евгений Богарне исполнил самостоятельную задачу в районе центра Русской позиции, получив распоряжение и успешно осуществив захват батареи Раевского, после того, как 3/4 Русской пехоты полегли под ливнем французских гранат, обрушенных взявшей ее в огневое окаймление французской артиллерией и головокружительного рейда О. Коленкура в тыл позиции. Но этот блестящий тактический успех знаменовал и полный операционный тупик: наличных сил явно не хватало, сражение выливалось в жесточайшие схватки вокруг отдельных пунктов, никакая тактическая изощрённость не могла уже заменить отказа от связывания всей русской линии, правый фланг который без особой ретивости сдваивался к левому, а правым окаймлением поля боя становились огнедышащие батареями, как вулкан, Горки, и у подножия которых в полной готовности к картинно-страшному удару застыли цвет и гордость русской армии, знаменитые полки Гвардейской дивизии – Преображенский и Семеновский, 4 тысячи людей-великанов о которых Фридрих Великий говорил, что кроме того, что убить, их надо еще и свалить; все на том же месте, в ожидании своего часа, постепенно к ним пристраиваются лейб-егеря, подтягиваются 4 полка армейской легкой пехоты, убывают и возвращаются Кавалергарды и Конногвардейцы – ударная группа у Князькова, по временам сокращаясь, сохраняется в течении всего сражения.

Сами по себе приходят в голову сравнения-аналогии, под Ваграмом, столкнувшись с вспыхнувшей доблестью венгерской и австрийской пехоты, Наполеон смог проломиться через нее, только обеспечив общее полуторное превосходство в силах и ценой предельных усилий 3-х дневного сражения – готовясь вступить в бой с превосходящей их по качеству русской пехотой, он почему-то об этом забыл, а Кутузов помнил…

Особенность русского левого фланга задавала уже и саму последовательность действий Наполеона, он не мог даже изменить порядок нанесения ударов, осуществить сначала «частный» на Курганную батарею в центре русской позиции, потом «перспективный», по левому краю, с угрозой захода в тыл 1-й армии, пусть и малореальной, – без предварительного вклинения в русскую позицию и захвата Семеновской, изоляция батареи от поддержки всей армией, огневое окаймление, окружение и как следствие успешный штурм – были совершенно невозможны, т. е. «общее» перекрывалось «частным», разменивалось на него, а не наоборот, а по взятию ее вставали во всей своей грозе и мощи Горки, уже не с одной, а многими батареями и выровнявшийся 6-километровый русский фронт от Горок до Утицкого кургана, полыхавший огнем 500 орудий – и все сначала…

И наконец в полдень Наполеон пережил жестокое потрясение другого рода – выдающийся полководец, идеальный военный квадрат, где «воля равна уму» по определению профессора Российской Императорской Академии Генерального штаба начала века Колюбакина, он очень хорошо понимал смелость своего решения совершенно не связывать правый фланг русских, ни на минуту об этом не забывал и внимательно следил, как противник использует освободившуюся 1-ю армию, будет ли он осуществлять перевод ее войск на фронт 2-й, значительно усиливая его материальными средствами, но в то же время ставящий сложные проблемы управления и взаимодействия – 2 хозяина у одной плиты, каждый со своими сковородками, при том, что один уже расположился и все занял; или всё-таки перенесет действия на левобережье Колочи, придав сражению предельно-активный, в чем-то непредсказуемый характер, где у французской стороны есть серьезные преимущества, особенно массированная конница, но бой решается в конечном итоге и непредвиденным сочетанием людских воль и одержимости живых масс, значение которых в данном случае, при накренившейся обстановке и быстро меняющихся ориентирах будет особенно велико.