Русская жизнь-цитаты-ноябрь 2019

в соцсетях» будут те, у кого концентрировать нечего. Ну ок, придумали вы очередной закон «как удержать власть до конца квартала» – сделайте так, чтобы над вами хотя бы не смеялись. – Не могут. В разжиженной серости их голов концентрируются только две вещи: лагеря и насилие. С каждым днем все гуще.

<Читаешь новости вокруг истории с

Яндексом и том, как его планомерно добровольно-принудительно огосударствивают, и уже хочешь возмутиться, мол, единственного российского IT-гиганта, способного конкурировать на мировой арене, взяли в оборот, и больше ничего хорошего компанию не ждёт. А потом листаешь новостную ленту дальше и видишь: там задержанный внезапно умер в отделе полиции, тут случайно оказался задержанным, и вдруг сердце остановилось, арестовали за ретвит, отправили в СИЗО за комментарий, и понимаешь: какой Яндекс? Какие ещё айти технологии? Кому они здесь нужны? Кто ими будет пользоваться? Протоколы можно и шариковой ручкой составлять, а вести учёт задержанных и безо всяких блокчейнов с эджайлом прекрасно получается. Никого ничего хорошего не ждёт

<Терпели-терпели и вдруг не выдержали,

хотя журналистов у нас не только сажают, но и убивают, в театрах всякие патриотически настроенные погромщики срывают спектакли, ученых отправляют в узилище. Закономерность проследить нелегко, но догадка имеется. Вероятно, просто что-то копится в российском социуме, в этих залежах приглушенного гнева и задавленного отчаянья, и какая-нибудь очередная мерзость становится последней каплей. Случай с журналистом, случай с актером, случай с физиком. Смертельно надоедает полицейский режим и чекистская бюрократия с ее безумной шпиономанией, и доходит уже до горла. Поэтому люди объединяются, преодолевая страх, чтобы противостоять тупоумному произволу, и капля камень точит.

<У Чехова в пьесах специально

никто ничего не делает, чтобы, исполнившись томления, прийти в драматическое состояние и поговорить о труде. И в конце, после кошмара поставленных и неразрешенных вопросов — им заняться. Труд — это такой Годо, которым никто не занимается в течение пьесы, но о котором время от времени все говорят. Пьеса, таким образом, выходит, словно бы трагическая пауза в смертном мороке труда. Однако Астров справедливо чертыхается: из-за вас я угробил три месяца. Занавес падает, и Труд вновь возобновляется — как небытие — на долгие годы. В этом — закономерная ирония: искусство — пьеса, рассказ — суть передышка.

<когда лопнет этот вселенский гнойник,

его содержимое вполне может отравить окрестности. Трудно сказать, что опаснее: Россия как 'больной человек' планеты или разлагающийся труп 'России'... А в 'прекрасную Россию будущего' верить все труднее...

<Это приводит к неуклонной и довольно быстрой провинциализации, загниванию, деградации всего – в диапазоне от искусств...

Население отсечено от элиты несколькими крепостными валами. но ведь деградация необходима всем этим людям – в условиях развития их цена станет очевидна для всех. Руководимые ими учреждения и страна пребывают на том же уровне компетентности.В современной России всё пожизненно для всех – кроме, разумеется, тех, кто решится эмигрировать, но Виктору Садовничему и Владимиру Путину это не грозит. При всех их несомненных талантах, позволяющих бесконечно удерживаться в российской власти, за ее пределами они нигде особенно не нужны.* * *

<Потом те, кто уцелел, правят пожизненно, до следующего периода вертикальной мобильности.Сам Владимир Путин может оста...

Иногда селекция происходит в виде террора, иногда – в виде криминальных разборок с сопоставимым числом жертв. Нынешний ректор МГУ Виктор Садовничий был избран в 1992 году на альтернативной основе, в 1996, 2001 и 2005-м – на безальтернативной, теперь Владимир Путин оставил за собой право лично продлевать его полномочия (и полномочия ректора СПбГУ). Теперь Виктор Садовничий, научный руководитель дочери Владимира Путина, математик, академик, отметивший 80-летие в апреле этого года, может оставаться на посту, пока это угодно Владимиру Путину, вне зависимости от регламента госслужбы.

<Мы не можем самостоятельно вернуть