Читаем Русская жизнь-цитаты-ноябрь 2019 полностью

дымом этничности заволокло избу и двор. Казалось бы, почему бы «россиянами» не заменить старых «советских»: тут тебе и просто русские, и не русские, но граждане России. Некоторые русские успели, однако, возненавидеть это слово: с какой стати снова делиться идентичностью с бывшими колониями? Получается, что какой-нибудь бурятский или татарский россиянин берет двойную идентичность, а русский россиянин — одну-единственную! Да еще и за советский век с него то и дело спрашивают.Давайте уж мы сами разберемся, кто тут русский, а кто нет, а инородцев и спрашивать не станем, будь они трижды русскоязычными.Так начинался первый постсоветский проект, проект Русского Мира. В этом мире, вопрос «хотят ли русские войны» не задавали бы ни бурятам, ни калмыкам, ни татарам, ни евреям, а только строго по советскому паспорту с его графой «национальность».— Человек с вашей фамилией должен трижды подумать, прежде чем писать о русском языке!В трещину между теми, кто согласен с этим высказыванием, и теми, кто не считает его приемлемым, и выливает клоачный бес старую империю.

Если раньше было в моде

доказывать интеграцию России в западный мир, то теперь нужно обосновывать ее угрозу для этого мира. Иначе не о чем говорить. Перемалывать российские требования и слушать бесконечное российское нытье на тему «вы нас не уважаете!» всем смертельно надоело. Унизительно не то, что нас перестали уважать и нам не верят. Унизительно то, что нас считают безнадежными. Унизительно то, что мир от нас устал. Нет особого желания даже с нами конфронтировать. Скорее наоборот, западные прагматики говорят: русских не изменить; но с ними не стоит ссориться. Будем делать вид, что они нам интересны; будем с ними обсуждать планы, которым не суждено сбыться. Лишь бы они нам не гадили. Вот это и есть самое унизительное для российской гордыни - брезгливое безразличие и отношение, как к обреченному анахронизму. Впрочем, Россия может повлиять на западный мир. Как? Пытаясь осчастливить дружбой того или иного западного лидера. Когда либеральная цивилизация смотрит на Россию, как генетическое зло, это будет верный способ политического убийства. Новый саммит Путина с Трампом вполне может дать новый повод для импичмента последнего. Так, что мы можем отомстить. Отомстить за нелюбовь, за неуважение, за безразличие. Но насколько это мщение будет равнозначной платой за потерю к нам интереса?

где оно это единство, у

Абрамовича -дом полная чаша, яхта, а у меня, ветерана Наркомпроса только хатка с соломенной крышей, да протез, как средство передвижения. Если шире взглянуть, не с кем Лиходеичу единиться, слева цыгане живут, наркоту бодяжат, справа- хохол из Донецка, все на него косо смотрят, считают подментованным, мусором считают, а Лиходеич не мусор, он око государево, видит безобразие и сразу звонить, у него одного в деревне телефон, для связи с властью. Смотрит в окно Лиходеич, смотри сквозь толщу лет, видит он как Минин с Пожарским ополчение собирают и на Москву идут поляков изгнать с земли московской, а москвичи всегда ссыкунами были, вот и пришлось божьим людям места бросать насиженные и идти в Москву с ворогом биться... я бы тоже пошел, думает старик Лиходеич, но на одной ноге далеко не уедешь, да и за народцем пришлым надо приглядывать, мало какую пакость удумают..... хотя если честно сказать,у него к полякам претензий нет, у него в 64 году женщина в школе работала, из ссыльных, очень справная, инвалидом не брезговала... отстегнет бывало Лиходеич деревяшку свою и давай скакать перед ней в исподнем, а она смеется, одеялко отбросит и скажет нежно так 'Прошу пана' Бдит старик Лиходеич, ждет, когда новые Минины и Пожарские встанут и тогда наступит народное единство, а пока сидеть надо ровно и молчать в тряпочку. Кто к нам с мечом придет, тот сдохнет, а мы попадем рай.

Иван Давыдов:'Тема советских преступлений против граждан соседних стран — безусловное табу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Американский историк, политолог, специалист по России и Восточной Европе профессор Даллин реконструирует историю немецкой оккупации советских территорий во время Второй мировой войны. Свое исследование он начинает с изучения исторических условий немецкого вторжения в СССР в 1941 году, мотивации нацистского руководства в первые месяцы войны и организации оккупационного правительства. Затем автор анализирует долгосрочные цели Германии на оккупированных территориях – включая национальный вопрос – и их реализацию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе, в Крыму и собственно в России. Особое внимание в исследовании уделяется немецкому подходу к организации сельского хозяйства и промышленности, отношению к военнопленным, принудительно мобилизованным работникам и коллаборационистам, а также вопросам культуры, образованию и религии. Заключительная часть посвящена германской политике, пропаганде и использованию перебежчиков и заканчивается очерком экспериментов «политической войны» в 1944–1945 гг. Повествование сопровождается подробными картами и схемами.

Александр Даллин

Военное дело / Публицистика / Документальное
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Публицистика / Критика / Документальное