Русские адмиралы — герои Синопа

Многие участники обороны уже тогда понимали, какую потерю понес Севастополь. Капитан-лейтенант А.Б. Асланбегов, присутствовавший при последних днях и часах Нахимова, записал в дневнике 29 июня: «...Да, эта потеря в настоящую минуту чрезвычайно чувствительна и важна! Он имел большое влияние на моряков, и его объезды по бастионам необыкновенно как воодушевляли людей. Не только матросы, за которых он стоял всегда горой, но и солдаты встречали его всегда с восторгом, называя его утешителем. Конечно, ему следовало беречься, зная, что в настоящую минуту весь флот Черноморский на его руках, зная, что его влияние на Горчакова весьма велико и что в. кн. Константин Николаевич по расположению к нему может сделать многое полезное для героев-моряков. Сколько раз ему говорил я, что жизнь начальника несравненно полезнее отечеству, чем смерть, и поэтому первый долг великого гражданина, зная и чувствуя о пользе, которую может принести собою, должно быть желание сохранить себя, с мыслью быть полезным, служить отечеству; есть моменты, когда начальник должен показать пример храбрости и самоотвержения, но не подставлять без всякой нужды свою голову шальной пуле. Герой Синопа должен был продать свою жизнь гораздо дороже. Жаль, очень жаль безвременную смерть бравого адмирала. Я говорю смерть, потому что все говорят, что он жить не может»¹.

П.И. Лесли высказал свое мнение о важности Нахимова: «...Вы, конечно, можете себе представить все наше горе, когда всеми любимый, как отец родной_ги уважаемый, как хороший и справедливый начальник, уже не в состоянии распоряжаться нами, а мы без него сироты; он один только у нас и остался, который заботился о нас и поддерживал дух. Матросы жалеют его, как отца родного; они знают его давно и знают, как он о них всегда заботился; все свое довольствие он раздавал им»^{990 991}.

П.В. Алабин написал в походных записках:

«...К общему сокрушению весть о ране Нахимова подтверждается; говорят, она смертельна.

Нахимов составил себе имя, славу, народность в одну войну как человек и герой. Если Черноморскому флоту суждено было бы подняться со дна морского, можно надеяться, что Нахимов к венцу, свитому им на Синопском рейде, прибавил бы лучезарные листки. Этот морской Суворов, боготворимый моряками, конечно, наделал бы чудес с этим едва ли не самым геройским флотом в мире и страшную бы совершил месть своим врагам, по злобе которых величавый флот этот должен был погибнуть не в честном бою, а как невинная жертва, гибнущая в темноте, потрясая своими цепями...»⁹⁹²

Боцман-перевозчик считал, что, если бы у Нахимова не были связаны руки сначала, он бы вывел флот в море при высадке союзников и разбил противника. Когда же офицер-собеседник убеждал его, что у противника было преимущество и в численности, и в пароходах, старик заметил: «...Может быть, ваше благородие, слова нет, может, мы и погибли бы и флот погиб бы, да разве он теперь не погиб, а тогда, по крайности, знали бы, каков он есть Черноморский-то флот! Да и мы знали бы как погибнуть! Не то что тут в хате лежишь аль сидишь, а тебя, гляди, ежеминутно норовит или бомба разорвать, или ядро пришибить; там бы сцепился с любым корабликом, который погрузнее, да и поднялся бы с ним на воздух!»⁹⁹³

Сразу после ранения адмирала перевязала сестра милосердия батареи, после чего его перевезли через бухту в морской госпиталь на Северной стороне⁹⁹⁴. Морские медики очистили рану от осколков костей и крови и перевязали голову. Приехавший вечером профессор Х.Я. Гюб-

бенет осмотрел раненого¹. Пуля неприятельского стрелка прошла выше брови сквозь голову и затронула мозг. Сначала Павел Степанович был без сознания. Днем 29 июня' он «...открывал глаза, приподнимался, делал движения, показывал рукою о своих желаниях...», но к вечеру вновь впал в забытье. Живописец Берг зарисовал его^{995 996}.

Врачи пытались помочь, но тщетно. В ночь на 30 июня присланный Горчаковым прусский лейб-хирург осмотрел раненого и заявил, что есть три шанса спасти его. Во время его консилиума с врачами Гюббенетом и другими Нахимову стало хуже, и врачи дали ему бараньей травы, которую считали самым действенным средством для восстановления сил. На время адмирал пришел в чувство, но вскоре вновь впал в забытье. Еще несколько часов герой Синопа боролся со смертью, но в 11.10 30 июня Нахимов умер⁹⁹⁷.

По случаю смерти Павла Степановича 30 июня Остен-Сакен издал приказ:

«Провидению угодно было испытать нас новой тяжкою потерею: адмирал Нахимов, пораженный неприятельской пулею на Корниловском бастионе, сего числа скончался.

Не мы одни будем оплакивать потерю доблестного сослуживца, достойнейшего начальника, витязя без страха и упрека — вся Россия вместе с нами прольет слезы искреннего сожаления о кончине героя Синопского.

Моряки Черноморского флота! Он был свидетелем всех ваших доблестей, он умел ценить ваше несравненное самоотвержение, он разделял с вами все опасности, руководил вас на пути славы и победы.