Русские банды Нью-Йорка

Однако поверенный Уильямс недолго болтался без дела. В агентство обратился техасский миллионер, у которого возникла небольшая проблема — сберечь оставшиеся миллионы. Половина его предприятий пострадала от одной и той же шайки грабителей. Предприятиями Билл Смайзерс деликатно называл игорные дома, легальные и не очень. Каждое ограбление надолго нарушало отлаженный рабочий цикл, но далеко не о каждом можно было заявлять в полицию.

Во-первых, зачем радовать конкурентов? А во-вторых, разве можно заниматься игорным бизнесом, не перешагивая за грань закона? Таким образом, шайка уносила, скажем, тысячу долларов, а Смайзерс при этом терял десять тысяч. При таком раскладе его начинало тревожить будущее…

(Когда Уильямс рассказывал это Кириллу, того переполняла тихая гордость за свой «скромный труд». Именно таким и был расчет Энди Брикса — не только самим заработать, но и разорить врагов).

Над заказом Смайзерса работали двое — Уильямс и агент Коэн. Это был не тот агент, что готов бегать по крышам вагонов, преследуя бандитов. Его стихией были архивы. Коэн отправился в библиотечный океан и через полгода наткнулся на рассказ о шхуне «Амазонка». Показал Уильямсу, у того в памяти что-то щелкнуло. Так они вышли на Теодора Грина.

Кирилл охотно обсуждал с Уильямсом и Коэном все обстоятельства ограблений. Он помнил каждую строчку из своих рассказов, и ни разу не сбился в показаниях. Однако продолжал утверждать, что все это — литература, и лично он, Теодор Грин, даже никогда не прикасался к оружию.

Первый тревожный звоночек прозвучал, когда Коэн завел разговор о побеге Билли Кида. В новелле Теодора Грина содержались подробности, не совпадающие с официальной картиной случившегося. Это естественно для художественного произведения? Да, но только в том случае, если речь идет о вымысле. Литературная же основа полностью совпала с показаниями свидетелей, надежно упрятанными в материалах дела.

Кириллу нечем было парировать этот выпад, и он сослался на случайность. И тогда Уильямс поведал ему о еще более поразительном совпадении. В день побега Кида в отеле рядом с тюрьмой остановился некий гость. В рассказе Теодора Грина это не отражено, а жаль. В другом рассказе, о шхуне «Амазонка», тоже есть досадное упущение — там действует безымянный юнга. Автор забыл дать ему имя. Забыл? Или не захотел? Может быть, причина в том, что и гость, помогавший Билли Киду совершить побег, и юнга, перебивший полдюжины моряков — один и тот же человек? Что скажете, мистер Крис Беллоу?

Крис Беллоу ничего не сказал. Он улыбнулся, стиснул зубы и больше не произнес ни слова. Кирилл понял, что проиграл. Но пока он молчит, никто больше не пострадает.

Смайзерс хотел знать, куда ушли деньги, хотел, чтобы шайка грабителей была уничтожена. Да, они не беспокоили его уже больше двух лет. Но это не повод для радости. Наоборот, мирная тишина тревожила Смайзерса гораздо больше, чем сообщения о новых ограблениях.

Но Кирилл уже решил — от него они ничего не узнают. Пусть допрашивают. Пусть судят его, пусть убьют. Он ничего не скажет.

* * *

В годы Гражданской войны Алан Пинкертон организовал секретную службу, которая охраняла президента Линкольна и отлавливала вражеских лазутчиков. После победы лазутчиков не стало, не стало и президента. Секретная служба, казалось бы, должна была исчезнуть за ненадобностью. И многие из тех, кто знал о ее существовании, так и подумали.

Они ошиблись. Секретные службы, в отличие от других государственных организаций, имеют право не докладывать о себе любому сенатору или конгрессмену.

В распоряжении сыскного бюро осталась разветвленная сеть конспиративных квартир. Сохранилась и агентура. Нужные люди в нужное время оказывались в нужном месте. Например, чтобы из толпы пикетчиков выстрелить в сторону полиции. Или чтобы направить толпу голодных рабочих на штурм продовольственных складов, хозяин которых с ужасом ожидал ревизии. Бюро выполняло множество заказов, и не все они были связаны с розыском преступников. И подпольные тюрьмы редко пустовали.

Но если есть вход, должен быть и выход. Конечно, можно опустить руки, смириться с неизбежным — и умереть здесь. Такие мысли приходили каждый раз, когда в камере гасла чадящая лампа. Возможно, пытка темнотой тоже входила в арсенал пинкертонов. Когда лежишь на шершавых досках и не видишь даже собственной руки, легко представить, что ты уже в могиле. А у мертвеца нет сил, чтобы сопротивляться. И когда его снова поведут на допрос, он будет говорить непрерывно, наслаждаясь каждой секундой, проведенной на свету, среди живых, пусть даже эти живые — его заклятые враги. Да, то был тонкий расчет. Но с Кириллом этот номер не пройдет.

Дело в том, что он не имел права умереть. Он был обязан вернуться домой.

Дома его ждали друзья, которые рано или поздно будут вынуждены оставить все дела и отправиться на его поиски — а значит, они могут попасть в ловушки Уильямса, как попался Кирилл.