Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.)

В жизни евангеликов так или иначе оказывались важны темы религиозного и политического радикализма. Внешние наблюдатели задавались вопросом, предполагало ли принятие евангелизма тяготение к революционной политике или, наоборот, представляло собой бегство от бурных политических и социально-экономических преобразований текущего момента – «хилиазм отчаяния», как называл Э. П. Томпсон методизм в Англии эпохи ранней индустриализации [Thompson 1966: 375]. Баптисты и евангельские христиане сами бились над этой дилеммой, особенно в революционном 1917 г. В рассказах об обращениях и в журналах они в один голос утверждали, что истинное решение всех проблем, с которыми пытается справиться революция методом политической конфронтации – в их собственном религиозном выборе и духовном образе жизни. Евангелизм не был просто бегством от современной жизни, равно как он не был политическим радикализмом в религиозном обличье. Но он также не был чисто религиозной формой радикализма, который не проявляет интереса к текущим политическим проблемам и стремиться не замечать их. Несмотря на скептическое отношение к политике как мирскому занятию, преследование верующих за ценимые ими превыше всего убеждения побуждали евангеликов искать способы преобразования земной жизни. Понятие революции духа служило им знаменем, под которым они соперничали с политикой социализма, предлагая обществу собственную модель утопии, также основанную на идее социально-экономического равенства. Впоследствии эта модель послужит им идейной основой, на которую они будут опираться, стремясь реализовать альтернативные формы социализма в новом Советском государстве.

Первые десятилетия советской власти часто изображаются как золотой век для религиозных диссидентов. Действительно, несмотря на наступление большевиков на религиозные институты, расхищение ими имущества Православной церкви и пропагандистских атак на религиозную веру как таковую, революция открыла для некоторых религиозных групп новые возможности. Как и другие сектанты, баптисты выиграли от некоторых законодательных новшеств, введенных новой властью, в том числе от декрета 1919 г., который позволял не служить в армии по религиозным убеждениям и от официального предложения правительства в октябре 1921 г. старообрядцам и сектантам учреждать сельскохозяйственные коммуны в деревне, разрушенной войной. Баптисты охотно воспользовались этими возможностями, давая правительству понять, что они готовы строить социалистическое общество, хотя и по-своему, оставаясь христианами и как христиане. В то же время евангелики в полной мере развернули свою миссионерскую деятельность, получив от советской Конституции 1918 г. гарантии свободы религиозной пропаганды. При советской власти оба направления евангелизма, сообщества баптистов и евангельских христиан значительно выросли численно; из организации существенно эволюционировали и расширились. Возможно, уже к середине 1920-х годов численность евангеликов достигла полумиллиона человек. Однако советское правительство вскоре встревожилось их активной организационной деятельностью, которая соперничала с собственными инициативами большевиков по организации общественной жизни. Именно подобие религиозного и большевистского пути в социализм спровоцировало большевиков на ожесточенную кампанию по искоренению опасного альтернативного мира евангелических ассоциаций, которые существовали параллельно с советским строем и упорно не позволяли ему себя поглотить.

История отдельных евангеликов и их движения в целом показывает, как идеи народной религиозности и идеи о народной религиозности переплетались в дискуссиях о природе русского и Советского государства, российского и советского общества. Само существование этих общин, построенных на сознательном выборе идентичности, бросало вызов дореволюционному православию с его принудительной принадлежностью Церкви по факту рождения (ascriptive quality) и классовой культуре Советской России, которая со временем приобрела точно такой же характер. В своей частной и общественной жизни личный религиозный опыт верующих побуждал их к экспериментам в области построения культурного и политического плюрализма в России.

Источники и библиография

Архивные источники

Москва

РГАСПИ, Российский государственный архив социально-политической истории

фонд 89, оп. 4 – Ярославский Е.М.

фонд 17, оп. 60 – Отдел агитации и пропаганды, печати, по агитации, пропагандне и печати ЦК ВКП(6)

фонд 17, оп. 112 – Организационное бюро и Секретариат ЦК РКП(6), VII–XII созывы (янв. 1919 – дек. 1925 гг.) (имеются документы комиссий ЦК и ОБ ЦК)

фонд 17, оп. 113 – ЦК КПСС. Организационное бюро и Секретариат ЦК ВКП(б) XIV–XV созывов

фонд 381 – Редакция газеты «Рассвет» (1904)

ГА РФ, Государственный архив Российской Федерации

фонд 102 – Департамент полиции Министерство внутренних дел. 1880-1917

фонд 130 – Совет Народных комиссаров РСФСР (СНК РСФСР). 1917-1991

фонд А353 – Министерство юстиции РСФСР. 1917-1991