Русские баптисты и духовная революция (1905–1929 гг.)

Успех этих организаций отражал возрастающий плюрализм российского общества, который давал о себе знать еще до Октябрьского манифеста. Правительству приходилось расширять сферу полномочий гражданского общества. Декрет о веротерпимости 1905 г. впервые предоставил подданным возможность выбирать религию: хотя по-прежнему было незаконно обращать православных в иную веру, теперь русские могли покинуть Православную церковь по соображениям совести. Питер Бергер утверждает, что религиозный плюрализм предполагает ситуацию конкурентного рынка. Применяя методы, которыми пользовались проповедники со времен «великих пробуждений» в Англии и Соединенных Штатах, где религиозные идеи к тому времени уже давно конкурировали друг с другом совершенно легально, русские евангелики просто игнорировали законодательство, запрещавшее прозелитизм, присоединяясь к голосам, предлагавшим альтернативу для русских душ, русского общества и Русского государства в период меж двух революций [Berger 1975][34].

По сравнению со странами Западной Европы и Северной Америки, среди подданных Российской империи были сравнительно малоразвиты институты, основанные на добровольном участии и независимой от государства гражданской жизни. Хотя историки в последние годы стали различать определенные зарождающиеся формы организации среднего класса и гражданского активизма в поздний период империи, мало известно о подобных процессах в среде низших классов. В основном в литературе разработана организация городского пролетариата, который все более политизировался, приобретая классовое сознание[35]. Но именно баптисты в начале XX в. предлагали русским в теории и на практике новые формы демократической гражданской организации, основанные не на политическом, а на религиозном убеждении. Благодаря возросшей свободе ассоциаций и прессы баптисты сформировали необычное для России сообщество из социально разнородных элементов с преобладанием низших классов. Также свою роль сыграло развитие системы железных дорог, связавших деревню и город.

Изменение законодательства и реакция на него баптистов

Когда в 1905 г. была провозглашена веротерпимость, общины русских баптистов существовали в некоторых местах уже больше тридцати лет. Хотя их нелегальное положение в большинстве случаев не давало им возможности обзавестись постоянными молитвенными домами и официальной канцелярией, некоторые из местных общин институционально были довольно развиты и оказались готовы выйти из подполья в качестве признанных законом организаций в 1905 г. Таковы были, например, общины в Одессе, Тифлисе, Баку, Киеве, Петербурге и Ростове-на-Дону, а также старые общины в Любомирке Херсонской губерии, Астраханке Таврической губернии, Песках Воронежской губернии и Балашове Саратовской губернии [История евангельских христиан-баптистов 1989: 482–483; ГМИР, колл. 1, оп. 1, д. 84, п. 6, л. 11].

Однако чаще верующие были членами более неформальных групп, которые собирались для богослужения, когда могли, не располагая официальным или, по крайней мере, официально выбранным руководством. Многие из этих групп были очень маленькими, некоторые из них объединяли всего несколько семей. Они никак не были связаны друг с другом. Перед такими собраниями в 1905 г. встала задача создать в своей среде общинные институты и влиться в широкое баптистское сообщество.

К 1905 г. уже двадцать лет существовал Союз русских баптистов. Союз представлял собой, по сути, организационный комитет, который возглавлял и щедро спонсировал его председатель, Дей Иванович Мазаев, происходивший из богатой семьи овцеводов-молокан с Кубани. Мазаев обратился в 1884 г. и возглавлял Союз с конца 1887 г. [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 68, л. 2–3]. Хотя нелегальное положение баптистов и репрессии делали внешнее развитие институтов невозможным, Союз обладал известным значением. Почти каждый год, особенно с начала XX в., когда преследование баптистов со стороны государства несколько ослабло, представители баптистских общин собирались, чтобы докладывать о делах на местах, организовать миссионерскую работу в Российской империи и решать вопросы церковного учения и управления. Из казны Союза оплачивалась работа двух или трех его постоянных сотрудников, а также время от времени работа нескольких миссионеров, см. протокол в [ГМИР, колл. 1, оп. 8, д. 32, п. 5–9].